Это удивительно, но революционно ли? Гулд, несомненно, думает именно так: «Я уверен, что реконструкция Opabinia, предложенная Уитингтоном в 1975 году, станет одним из величайших документов интеллектуальной истории»502. Три его героя так не считали503, и их осторожность оказалась пророческой; последующие исследования в конечном итоге смягчили наиболее радикальные из выводов, сделанных ими при пересмотре классификации504. Если бы не пьедестал, на который возвел их Гулд, нам бы сейчас не казалось, что они так уж низко пали – первый шаг был широк, и они даже не сами его сделали.

Но в любом случае, какой именно революционный тезис был, по мнению Гулда, подкреплен тем, что мы узнали об этих созданиях кембрийского периода? Фауна сланцев Бёрджеса появилась внезапно (не забывайте, что это значит для геолога), и так же внезапно большая часть ее представителей исчезла. Такое отнюдь не постепенное появление и исчезновение – заявляет Гулд – доказывает ошибочность того, что он называет «конусом нарастающего разнообразия»; это заявление он иллюстрирует, сопоставляя примечательную пару древ жизни.

Картинка стоит тысячи слов, и с помощью множества иллюстраций Гулд вновь и вновь подчеркивает способность рисунка вводить в заблуждение даже экспертов. Одним из примеров является ил. 35 – и принадлежит она Гулду. Сверху – говорит он нам – рисунок, отражающий устаревшие, неверные представления – конус нарастающего разнообразия; снизу – усовершенствованное изображение массовой гибели и диверсификации. Заметьте, однако, что можно превратить нижний рисунок в конус нарастающего разнообразия, просто вытянув вертикальную шкалу. (С другой стороны, верхний рисунок можно превратить в достойное одобрения нижнее изображение, сжав вертикальную шкалу так, как бывает на обычных графиках, иллюстрирующих прерывистое равновесие – например, том, что справа на ил. 29 на с. 381.) Поскольку вертикальная шкала произвольна, графики Гулда вовсе не отражают никаких различий. Нижняя половина расположенного внизу изображения прекрасно отражает «конус нарастающего разнообразия», и кто знает, не будет ли следующая фаза активности на изображении вверху прореживанием, которое превратит его в копию нижнего изображения.

Очевидно, что конус нарастающего разнообразия – не заблуждение, если мы измеряем разнообразие количеством разных видов. Прежде чем появилось сто видов, их было десять, а прежде чем появилось десять, их было два, и так это и должно быть на каждой ветви Древа Жизни. Виды постоянно вымирают, и, вероятно, на сегодняшний день вымерло 99% когда-либо существовавших видов, так что интенсивность прореживания вполне достаточна, чтобы уравновесить многообразие. Процветание и упадок сланцев Бёрджеса могли быть более внезапными, чем в случае какой-либо иной фауны, существовавшей до или после, но это не говорит нам ничего радикально нового о форме Древа Жизни.

Кто-то скажет, что я упустил из виду главное: «Поразительное разнообразие фауны сланцев Бёрджеса так удивительно потому, что то были не просто новые виды, но совершенно новые таксономические группы! То был пример радикально новых конструкций!» Полагаю, что Гулд никогда не имел этого в виду, поскольку, будь это так, то была бы конфузная ошибка коронации задним числом; как мы уже видели, все новые таксономические группы – на деле, новые царства! – должны были начинаться как просто новые разновидности, а затем становиться новыми видами. То, что из сегодняшнего дня они кажутся первыми представителями новых таксономических групп, само по себе вовсе не делает их особенными. Однако они могли быть особенными не потому, что «собирались» стать родоначальниками новых таксономических групп, но потому, что демонстрировали потрясающее морфологическое разнообразие. Чтобы проверить эту гипотезу, Гулду, по словам Докинза, следовало «без всяких современных предрассудков касательно „основных закономерностей строения тела“ и классификации приложить свою линейку к самим животным. Подлинным свидетельством несхожести двух живых существ является то, как они на самом деле друг на друга непохожи!»505 Однако проведенные на сегодняшний день подобные исследования показывают, что на самом деле при всей своей необычности фауна сланцев Бёрджеса в конечном счете не демонстрирует необъяснимого или революционного морфологического разнообразия506.

Ил. 35. Конус нарастающего разнообразия. Ошибочное, но все еще общепринятое изображение конуса нарастающего разнообразия, и переработанная модель диверсификации и прореживания, основанная на правильной реконструкции сланцев Бёрджеса

Предположим (наверняка это неизвестно), что фауна сланцев Бёрджеса погибла в период одного из периодически прокатывающихся по Земле массовых вымираний. Как все мы знаем, динозавры стали жертвой последнего, Вымирания Мелового периода (известного также как Мелово-третичная граница): вероятно, его спровоцировало произошедшее где-то шестьдесят пять миллионов лет назад падение огромного астероида. Гулд считает массовое вымирание очень важным событием, бросающим вызов неодарвинизму: «Если прерывистое равновесие обманывает традиционные ожидания (и так было всегда!), то массовое вымирание гораздо серьезнее»507. Почему? По мнению Гулда, ортодоксальные представления нуждаются в «экстраполяционизме», согласно которому все эволюционные изменения являются постепенными и предсказуемыми: «Но если массовые вымирания и в самом деле нарушают преемственность, если медленное конструирование адаптации в обычные периоды не обеспечивает предсказуемый успех при столкновении с барьерами массового вымирания, то экстраполяционизм несостоятелен, и адаптационизм сдает свои позиции»508. Как я указывал, это попросту неверно:

Гулд ответил на это510, процитировав слова самого Дарвина, ясно высказывающегося в пользу экстраполяциониста. Значит, (сегодняшний) адаптационизм верен этому бессмысленному выводу? Вот пример того, как теперь, с развитием неодарвинизма, сам Чарлз Дарвин может оказаться не так уж и непогрешим. Верно, что Дарвин был склонен недальновидно настаивать на том, будто вымирания происходили постепенно, но неодарвинисты давно уже поняли, что это случилось из‐за его стремления провести черту между своими взглядами и различными видами катастрофизма, которые мешали его современникам принять теорию эволюции посредством естественного отбора. Нам следует помнить, что во времена Дарвина основными соперниками дарвиновского мышления были такие чудеса и бедствия, как Всемирный потоп. Неудивительно, что он был склонен сторониться всего, что выглядело подозрительно быстрым и удобным.