— Что с тобой? — со страхом спросила она.

— Смотрю, нет ли хвоста?

— Ты имеешь в виду того человека в кепке?

— Может быть. Давай сядем в автобус.

Они проходили мимо остановки, и Валли потянул Каролин в конец очереди.

— Зачем это?

— Чтобы посмотреть, не сядет ли кто-нибудь, а потом не сойдет ли вместе с нами.

Уже начался час пик, и миллионы берлинцев, направляясь домой, набивались в автобусы и поезда. К тому времени, когда подошел автобус, несколько человек встали в очередь за Валли и Каролин. Сев в автобус, Валли стал внимательно присматриваться к ним. Это были женщина в плаще, миловидная девушка, мужчина в широких рабочих брюках, еще один мужчина в костюме и фетровой шляпе и два юноши.

Они проехали три остановки на восток и вышли. Женщина в плаще и мужчина в рабочих штанах сошли за ними. Валли взял направление на запад — назад, откуда они приехали, полагая, что тот, кто сделает этот нелогичный маневр, личность подозрительная.

Но никто за ними не последовал.

— За нами хвоста нет, — уверенно сказал он Каролин.

— Мне так страшно, — отозвалась она.

Солнце садилось. Им нужно было спешить. Они повернули на север, к району Веддинг. Валли снова оглянулся и заметил мужчину средних лет в коричневом холщовом пальто складского рабочего, но никого из тех, кого видел раньше.

— Все в порядке, — успокоил он Каролин.

— Увижу ли я свою семью? — спросила она.

— Пока нет, — ответил Валли. — Если они не переедут также.

— Отец никогда не уедет. Он любит свои автобусы.

— На Западе тоже есть автобусы.

— Ты не знаешь его.

Каролин была права, Валли не знал его. Он не имел ничего общего с умным, волевым Вернером. Отец Каролин не имел никаких политических или религиозных убеждений, и ему не было никакого дела до свободы слова. Если бы он жил в демократической стране, он, вероятно, никогда не ходил бы на выборы. Он любил свою работу, свою семью и свою пивную. Его любимая еда была хлеб. Коммунизм дал ему все, что ему требовалось. Он никогда не перебрался бы на Запад.

Наступили сумерки, когда Валли и Каролин добрались до Штрелицер-штрассе.

Каролин все больше нервничала, когда они шли по улице к тому месту, где она упиралась в стену.

Впереди Валли заметил молодую пару с ребенком. Он подумал, что они тоже хотят бежать. Да, так и есть: они открыли дверь во двор и скрылись.

Валли и Каролин подошли к тому же месту, и Валли сказал:

— Это здесь.

Каролин проговорила:

— Я хочу, чтобы мама была со мной, когда у меня будет ребенок.

— Мы почти у цели, — начал объяснять он. — За дверью двор с люком. Мы опустимся в колодец, а потом по тоннелю прямая дорога к свободе.

— Я не боюсь уходить, я боюсь рожать, — продолжала она о своем.

— Все будет отлично, — решил успокоить ее Валли. — Там у них большие больницы. Тебя будут окружать доктора и сестры.

— Я хочу к маме.

Через ее плечо Валли увидел, что на углу улицы, в нескольких сотнях метров, человек в коричневом холщовом пальто разговаривает с полицейским.

— Черт! — воскликнул он. — За нами все-таки следили. — Он посмотрел на дверь, потом на Каролин. — Сейчас или никогда, — сказал он. — У меня нет выбора. Я должен идти. Ты пойдешь со мной или нет?

Она плакала.

— Я хочу, но не могу, — сквозь слезы проговорила она.

Из-за угла на большой скорости выехала машина и остановилась у полицейского и шпика. Знакомая фигура выскочила из машины — высокий сутулый мужчина. Ганс Гофман. Он заговорил с человеком в коричневом пальто.

Валли сказал Каролин:

— Либо ты идешь со мной, либо быстро уходи отсюда. Сейчас здесь будет заварушка. Я люблю тебя. — Он пристально посмотрел на нее и скрылся за дверью.

Над люком стояла Кристина все еще в головном платке и с пистолетом за поясом. Увидев Валли, она открыла люк.

— Тебе сейчас может пригодиться пистолет, — предупредил ее Валли. — Сюда идет полиция.

Он бросил последний взгляд назад. Деревянная дверь в стене оставалась закрытой. Каролин не пошла за ним. Боль скрутила у него все внутри — это конец.

Он начал спускаться по ступеням.

В подвале молодая пара с ребенком стояла с одним из студентов.

— Скорее! — закричал Валли. — Сюда идет полиция.

Они стали спускаться по лестнице в колодец — сначала мать, за ней ребенок, потом отец. Ребенок продвигался медленно.

Кристина спустилась по ступеням и со стуком закрыла за собой металлический люк.

— Как полиция напала на наш след? — спросила она.

— За моей девушкой следили агенты Штази.

— Болван, ты подвел всех нас.

— Тогда я пойду последний, — сказал Валли.

Студент спустился в колодец, и Кристина последовалаза ним.

— Дай мне пистолет, — попросил Валли.

Она заколебалась.

— Если я буду позади тебя, ты не сможешь воспользоваться им, — пояснил Валли.

Она отдала ему пистолет. Валли взял его с величайшей осторожностью. Он выглядел точно так же, как пистолет, который достал отец из тайника на кухне в тот день, когда бежали Ребекка и Бернд.

Кристина заметила неуверенность Валли.

— Ты когда-нибудь стрелял из пистолета? — спросила она.

— Нет.

Она забрала его и перевела рычажок рядом с ударником.

— Сейчас он снят с предохранителя, — сказала она. — Все, что тебе нужно делать, — это прицелиться и нажать на курок.

Она снова поставила пистолет на предохранитель и отдала оружие Валли. Потом она начала спускаться по лестнице.

Валли услышал голоса и шум машины снаружи. Он не мог понять, что делает полиция, но было ясно, что он теряет время.

Теперь до него стало доходить, как все произошло. Ганс Гофман установил слежку за Каролин, рассчитывая, что Валли вернется за ней. Шпик видел, что она встретилась с парнем и ушла с ним. Кто-то решил не арестовывать их сразу, а проследить, не выведут ли они на группу заговорщиков. После того как они сошли с автобуса, филеры сменились, и за молодыми людьми увязался человек в коричневом пальто. В какой-то момент он понял, что они направляются к стене, и он нажал тревожную кнопку.

Сейчас полиция и Штази были снаружи, шныряя по задворкам заброшенных домов, пытаясь обнаружить, куда делись Валли и Каролин. В любую секунду они найдут люк.

С пистолетом в руке Валли стал спускаться в колодец за всеми остальными.