Бабушка поправила платок, долила еще чая, посерьезнела.

— Гасла ты тут, Инга, как свеча на ветру. Мир у тебя силы тянул, да ничего взамен не давал.

— Не совсем понимаю.

— Тебе себя надо было найти. И что тебя здесь ждало?

Ничего. Я вдруг осознала это так отчетливо, что даже растерялась.

— Я все ждала момента, когда ты это поймешь, ко мне приедешь за советом. Ты уж прости за пожар… Да иначе никак было. Сколько ни пыталась я тебя в другие миры отправить, не получалось. А тут… ты в сказку поверила.

— У меня и мужчина из сказки, — улыбнулась я. — Самый настоящий фей!

— Который ругается как сапожник, когда попадает молотком по пальцу, — хмыкнула бабушка. — Ну да речь не о том… Тебе спасать себя надо было, путь свой искать. А я просто дала тебе цель — расколдовать принца Эмилиана, — надеясь, что, ища возможность снять с эльфа проклятие, ты сумеешь помочь и себе. И как видишь… не прогадала. Расскажи-ка, что там с тобой приключилось.

Я не стала себя упрашивать. Единственный человек, от которого я могу ничего не скрывать, — моя бабушка, как ни поверни. Рассказывая, я переживала все заново и понимала: хочу обратно. В тот мир, который стал моим. Хочу в свою сказку. К мужчине, который четвертый час терпеливо «чинит» неполоманный забор и не мешает мне осознать самые простые истины. Дом там, где тебя ждут и любят.

— Солнце почти село, я могу провести свадебный обряд.

— Да?

— Кто-то называет меня ведьмой, кто-то стихийницей, а кто-то — ведуньей.

— А на самом деле?

— Жрица богини судьбы, — просто ответила моя бабушка, улыбаясь. — И появляюсь там, где нужна. О большем тебе знать не положено. Зови суженого да переодевайтесь.

В полном недоумении я вышла из дома, сразу же наткнувшись на Дана. Забор был починен, пальцы целы. И молоток в стороне лежал.

— Только не говори, что я магией подправил, ладно? — прошептал он.

Я хихикнула.

— Тут столько интересных трав и деревьев! Будем по возможности навещать мою бабушку, — улыбнулась я.

— Она согласилась провести обряд? — вдруг поинтересовался Дан.

— Да. А откуда ты…

Мне лукаво улыбнулись, поцеловали и не ответили. Кажется, кто-то подслушивал!

И мы отправились переодеваться.

Ох, и странное было платье! Белое, расшитое переливающимися нитями, больше похожее на ночную сорочку. Да и у Дана — похожая рубаха и штаны. Из украшений — только мое обручальное колечко. Фейри даже безропотно согласился снять с меня рукава. Видимо, бабушка слишком грозно зыркнула, когда Дан попытался заупрямиться.

— Да не сбежит она от тебя! Я не позволю!

Я посмотрела на бабушку, плетущую для нас венки из луговых и лесных цветов, на Дана… И подумала, что еще пара минут, и я точно захочу из этого сумасшедшего дома сбежать.

Не дали. Дан подхватил на руки, поинтересовался, где озеро. То есть оно все же существует?

— На закате грань между мирами становится тонкой, — пояснила бабушка Аглая, шустро преодолевая кочки.

Мне оставалось только радоваться, что меня несет Дан. Обуви нам не полагалось, а то, что я дойду до нужного места целая и невредимая, вызывало сомнения у всех.

Озеро было небольшое, окруженное соснами, которые тонули в зеркальной глади воды. И небо, где солнце рассыпало искры, тоже исчезало в озере, казалось там более живым и настоящим. А потом разом стихли звуки. Перестали петь птицы, стучать дятел, утих ветер. Лишь смолистые ароматы хвои, луговых трав и чуть легкий горьковатый — жасмина, который всегда шел от Дана, — остались. Солнце медленно спускалось, золотя макушки деревьев, но вся эта красота меркла в сравнении с тем, как сияли глаза моего фейри. Я смотрела в них и видела целый мир. И даже не заметила, как бабушка начертила круг, обложила его травами. Очнулась, когда она нараспев начала читать заклинания. Но мы с Даном по-прежнему стояли друг напротив друга, смотрели в глаза и держались за руки. И ощущение правильности и абсолютного счастья не покидало.

— А теперь признавайтесь в любви и клянитесь в вечной верности, — произнесла бабушка величественно и строго.

— Я люблю тебя, Инга, — первым начал Дан. — С того самого первого взгляда. Ты — мои крылья, без которых я никогда не смогу летать. Ты — мой мотылек. И я… за тебя боюсь. Так боюсь, что часто, желая уберечь и защитить от бед и несчастий, совершаю необдуманные поступки и раню тебя, становлюсь тем огнем, в котором ты можешь сгореть.

В глазах подозрительно защипало.

— Ты — мой свет, способный отогреть в самую страшную вьюгу, когда я на грани отчаяния. Ты — мой маленький кусочек радуги. Только мой. Я никогда не был готов хоть с кем-то тобой делиться. И не стану лгать, что смогу. Быть рядом, любить тебя… Это как поймать падающую звезду и держать ее в ладонях. Мои ладони всегда будут открыты, Инга, чтобы у тебя был выбор. Я обещаю. И клянусь быть твоим. До последнего вздоха.

Когда этот несносный романтик закончил, я жалобно всхлипывала. Всегда считала, что подобные признания — не для меня. Они в любовных романах бывают, а не так.

— Твой ответ, внучка, — мягко напомнила бабушка, кивком показывая, что очерченный круг заполнен золотистым светом лишь наполовину.

— Я люблю тебя, Даниэль! — тихо сказала я. — С того самого первого взгляда. Ты — колдовское зелье, что заставило мое сердце проснуться, выползти, как цветок из-под снега на солнце. Иногда я чувствую себя пьяной просто от того, как ты на меня смотришь.

Мой фейри улыбнулся, сердце забилось где-то в горле.

— Ты — мой Ветер самоцветов, то чудо, в которое я никогда не верила, но увидела, прикоснулась, ощутила. Я не смогла без тебя бы. Ты — моя гавань, надежный причал, где всегда поймут, обнимут, защитят, а главное — напомнят, кто я. Ты — моя судьба, потому что смог изменить мою жизнь и позволил остаться собой. Быть рядом, любить тебя — это как идти босиком по раскаленным углям через метель. Но я все равно пойду, даже на край света, потому что знаю: ты никогда не предашь. Я буду тебе верной. Обещаю. Клянусь быть твоей. До последнего вздоха.

— Силой небес, вечной, как свет, объявляю вас мужем и женой.

Нас с Даном залило светом, а потом мы, не сговариваясь, сделали шаг навстречу и поцеловались.

Оторвались друг от друга только тогда, когда раздалось покашливание бабушки Аглаи. А мы стояли, раскрасневшиеся, посреди леса, в тонких рубашках, босые, но безумно счастливые.

— Жаль, что не заметили, как исчезало озеро, — тихо усмехнулся Даниэль. — Здесь оно имеет совсем другое воплощение, чем на эльфийском острове.

Аглая улыбнулась, достала простой платочек, взмахнула им… И перед нами вспыхнула тропинка, утопающая в зарослях жасмина. Где-то вдали виднелся маленький домик, в котором горел свет.