Жаклин являлась весьма противоречивой натурой. Как определил один из технических сотрудников Белого дома, «на публике она была элегантной, отстраненной и в то же время склонной к сочувствию и сопереживанию… В частной жизни она была мелочной, нетерпеливой, раздражительной. В то же время у нее были железная воля, большая решительность, чем у кого бы то ни было, с кем я встречался, но говорила она мягко, аккуратно и так убедительно, что оказывала сильное влияние на волю людей, которые даже не замечали этого».

В то же время Жаклин стремилась вести как можно более богатую светскую жизнь, для которой готовила себя с раннего детства. Она не умела считать деньги, тратила огромные суммы на всякие мелочи, которые ей, возможно, когда-нибудь и могли бы пригодиться, а часто просто на дорогие безделушки. Дело доходило до того, что Кеннеди жаловался сенатору Смазерсу: «Она считает, что можно попусту тратить сколько угодно денег. И я никак не могу понять, сколько же денег ей нужно. Поверь мне, что такие мысли просто сводят меня с ума». Однажды президент решил проверить счета своей супруги. Обнаруженные цифры в очередной раз вызвали его крайнее удивление. Оказалось, что, посетив универмаг, Жаклин за один раз потратила 40 тысяч долларов. На вопрос, что же она приобрела за такие большие деньги, Жаклин с улыбкой ответила: «Я просто не помню». Джону пришлось напомнить супруге, что его годовой оклад составляет 100 тысяч долларов, тогда как расходы во много раз больше, что он просто не в состоянии нести бремя ее трат.

Кеннеди, конечно, лукавил. Он был миллионером, который отказался от президентской зарплаты, так что ссылка на оклад была просто бессмысленной. Но привычка вести относительно скромный образ жизни, не допускать неразумных трат у него сохранилась на всю жизнь, и он не мог понять склонности к транжирству у своей супруги.

В то же время Жаклин временами проявляла чувства снисходительности и доброты, которые, правда, порой трудно было отделить от расчетливости, подчас сугубо политической. В этом она иногда очень удачно подыгрывала своему супругу, особенно когда он вел сложные межгосударственные переговоры.

Помощник президента по связям с общественностью Петиция Болдридж рассказывала следующую историю, произошедшую в июне 1961 года в Вене во время переговоров между Кеннеди и Хрущевым (в австрийскую столицу оба государственных руководителя приехали с женами): «Миссис Кеннеди подошла к окну, улыбнулась и помахала рукой. Толпа встрепенулась, послышались громкие приветственные крики. Но тут она поняла, что миссис Хрущева также является гостем и что ее может обидеть, что никто не призывает к себе миссис Хрущеву. Она подошла к Хрущевой и сказала: “Они хотят вас увидеть”, подвела ее к окну, Хрущева помахала рукой, и некоторое время две женщины постояли там вместе».

Впрочем, встрече в Вене предшествовала встреча Джона Кеннеди с президентом Франции Шарлем де Голлем в Париже. По общей оценке корреспондентов, освещавших эти переговоры, Жаклин своим поведением, манерами, одеждой во многом способствовала тому, что проходили они несколько спокойнее, чем могли быть, имея в виду курс де Голля на постепенное освобождение от американской опеки. Внимание к супруге американского президента, впервые оказавшейся за рубежом в качестве первой леди, было настолько пристальным, что Кеннеди на заключительной пресс-конференции заявил: «Я вообще не считаю подобающим представляться этой аудитории. Я ведь только человек, сопровождающий Жаклин Кеннеди в Париже, и я получаю от этого удовольствие».

Подобное умиротворяющее влияние Жаклин оказывала и во время переговоров в Вене. По словам корреспондента газеты «Нью-Йорк тайме», который обнародовал только что приведенные слова Джона: «Никита Хрущев на банкете казался потрясенным. Он пододвинул свое кресло к ней поближе и, поедая ее глазами, рассказывал забавные истории. На следующий день, когда Жаклин и матрона Нина Хрущева вместе обедали во дворце Паллавичини, собравшаяся снаружи толпа выкрикивала: “Жаклин, Жаклин, Жаклин”… Париж и Вена обрели новую богиню. У США появилась королева, причем не из Голливуда».

Конечно же такое отношение толпы определялось прежде всего внешним обликом Жаклин. Но опытные иностранные политики, а таковыми являлись и де Голль, и Хрущев, видели в ней нечто большее. К этому можно добавить мнение такого видного американского деятеля, каковым был министр обороны Роберт Макнамара, который свидетельствовал, что Кеннеди иногда советовался со своей женой по государственным вопросам: «Я не имею в виду, что между ними были долгие серьезные дискуссии, но она безусловно была информирована о том, что происходило, и выражала свое мнение почти по всем вопросам».

Отдавая должное всевозможным социальным мероприятиям, на которых обязательно должна присутствовать первая леди, создавая праздничное настроение, очаровывая присутствующих, заботясь о том, чтобы никто не остался без внимания, Жаклин в то же время предпочитала одиночество, была замкнутой и, как полагали некоторые наблюдатели, даже стеснительной. Ее раздражали массовые сборища родственников Кеннеди в Хайаннис-Порте, их «глупые игры на лужайках».

Она предпочитала проводить время с детьми или даже в одиночестве в Глен-Ора или в имении своей матери. Имея неплохую физическую подготовку, Жаклин увлеклась водными лыжами и продолжала совершать верховые прогулки на лошади.

Выход к публике в Белом доме она стремилась свести к минимуму. Началось это сразу после инаугурации. Президент поручил шефу протокола Госдепартамента Анджеру Дьюку согласовать с первой леди регламент ее появлений на приемах. Между Жаклин и дипломатом состоялся разговор, в ходе которого она потребовала, чтобы ее участие в официальных мероприятиях было сведено к минимуму. «Но я буду выполнять свои обязанности и делать то, что от меня требуется», — добавила Жаклин. Дьюк разъяснил, что, когда главы государств посещают Вашингтон с женами, протокол требует, чтобы в официальных мероприятиях участвовала и жена президента. Раздраженная этим президентская супруга заявила в ответ: «Не можете ли вы договориться с послами — пусть они скажут своим главам государств, чтобы они не брали жен с собой».

В этом смысле любопытен и следующий эпизод. Когда в Белый дом должен был прибыть премьер-министр Италии А. Фанфани, Кеннеди, не успевший завершить предыдущий прием, передал Жаклин, чтобы она приняла гостя и в течение буквально пяти минут его развлекала. «Но о чем я буду с ним говорить?» — страдальчески спросила она секретаря президента Эвелин Линкольн. Та повторила, что президент появится очень скоро. «Хотела бы я, чтобы это было действительно так», — заявила Жаклин.

Видимо, некоторые особенности характера Жаклин, странности ее поведения были в какой-то мере обусловлены патологией ее детородной функции и связанными с этим семейными трагедиями.

В 1963 году Жаклин забеременела в пятый раз. Первая беременность в 1955 году закончилась выкидышем. В следующем году извлекать ребенка пришлось при помощи кесарева сечения, но он оказался мертвым. Роды Кэролайн и Джона также пришлось проводить путем кесарева сечения. Наконец, последняя беременность также закончилась трагически.

Произошло это так. Жаклин должна была родить в середине сентября. В начале августа Джон вместе с обоими детьми отправился на краткий отдых, который он собирался провести на живописном острове Скво на озере Мичиган в штате Висконсин. Однако 7 сентября ему сообщили, что у Жаклин начались роды и она доставлена в военный госпиталь в Бостоне. Президент немедленно туда вылетел. На этот раз прибегать к кесареву сечению не пришлось. Сами по себе роды прошли благополучно. Ребенка назвали Патриком в честь прадеда по отцовской линии. Однако уже через несколько часов врачи обнаружили, что ребенок не в состоянии нормально дышать. Точнее говоря, его легкие не полностью расширялись при вдохе, и в результате в процессе дыхания кровь не насыщалась кислородом. Начальное наполнение легких воздухом прерывалось, и для их дальнейшего расширения требовалось внешнее вмешательство.