настойчиво, страстно, и по телу его пробежали тысячи жгучих искр; они дразнили его, искушали.

Затем богиня отстранилась и соблазнительно улыбнулась.

– Одно слово – и все удовольствия твои.

Дзирт пожал плечами и покачал головой.

Ллос уронила его на пол, и он пошатнулся, словно его ударили. На мгновение в глазах разгневанной Ллос Дзирт увидел свою собственную жуткую смерть.

Но она лишь презрительно рассмеялась.

– Я могу не только отнимать, Дзирт До’Урден, – произнесла она. – Я могу также и давать. Позови свою пантеру.

Дзирт колебался.

Ллос вытянула руку, и он, проследив взглядом за ее движением, обернулся. Там, на полу, прямо перед завесой паутины, в которой запутались его умиравшие друзья, лежал какой-то предмет. Дзирт понял, что это его кошель, в котором хранилась фигурка из оникса.

– Я могу привести ее сюда сама, – предупредила Ллос, и Дзирт поверил ей.

Он позвал Гвенвивар и смотрел, как облако тумана принимает четкие очертания. Наконец пантера появилась в подземном коридоре, и Дзирт почувствовал, что сердце его мучительно сжалось.

Гвенвивар жалко поползла к нему, но лапы не слушались ее. Она взвизгнула, упала и попыталась подняться снова, но безуспешно.

Дзирт не мог вынести этого зрелища. Он хотел вытащить лук – не для того, чтобы застрелить Ллос, но для того, чтобы избавить Гвенвивар от страданий.

– Гвен, уходи домой! – взмолился он.

– Нет, – произнесла Ллос, и пантера осталась в подземном коридоре. – Я не позволю.

Дзирт развернулся к ней, затем хотел снова опуститься на пол, принять позу для медитации и унестись далеко-далеко.

Но Ллос сотворила заклинание, и он, взглянув на Гвенвивар, увидел, что пантера выздоровела.

Пантера издала рычание и приготовилась к прыжку.

Ллос лишь рассмеялась и в очередной раз взмахнула рукой; Гвенвивар отлетела назад, в паутину, и ее сразу опутали тысячи липких нитей.

– Видишь? – спросила богиня Хаоса, когда Дзирт снова повернулся к ней. – Я тоже могу осыпать дарами. Я намного больше, чем просто боль и мучения.

Дзирт признал ее правоту кивком.

– Стань моим поклонником, – приказала она. – Познай мою любовь.

– Нет. Я не могу, и ты прекрасно это знаешь.

Ллос провела языком по губам; это движение было чувственным, соблазнительным.

– Я могу вернуть его тебе, – произнесла она.

Дзирт почувствовал, что у него пересохло в горле, и внезапно испытал приступ страха.

– Ты знаешь, что это в моих силах.

– Закнафейн отрекся от тебя, – сказал Дзирт, лишь потому, что он должен был услышать эти слова, произнесенные вслух. – Он сейчас не в твоей власти.

– А разве это имеет значение? – осведомилась богиня, не обратив внимания на его возражение. – Я могу вернуть его тебе. Ты это знаешь.

Довольная ухмылка Ллос подсказала Дзирту, что она уже предвкушает победу.

Но это было не так. Богиня не могла подчинить его себе.

– Я не могу дать тебе то, чего ты желаешь, – просто произнес он. – Я не в состоянии поклоняться тебе, какими бы дарами ты ни осыпала меня, несмотря на наслаждения или угрозы. Нельзя заставить любить. Я мог бы служить тебе, и я буду служить, если такова твоя цена, но лишь до того момента, пока ты не потребуешь от меня убить невинное существо. Этого не будет никогда. – Он поразмыслил над собственными словами и покачал головой. – Хотя нет, даже в таком случае я не мог бы служить тебе.

– Ты готов обречь своих друзей на смерть, бросить свою любимую Гвенвивар корчиться в агонии, ты оставишь мысль о встрече с Закнафейном, и все просто потому, что ты не веришь в богов?

– Или потому, что я верю в нечто более великое, нежели боги, – возразил Дзирт. – В высшую справедливость и в то, что нужно всегда поступать правильно.

Ллос презрительно фыркнула в ответ и снова с ударением повторила:

– Я могу вернуть тебе Закнафейна! Все, что тебе нужно, – это поклясться мне в верности.

– Если бы ты ожидала от меня чего-то в таком духе, то ты, во-первых, не забирала бы у меня Закнафейна, не забирала бы других, которых ты подвергаешь пыткам.

Он оглянулся на Артемиса Энтрери, который в неуклюжей позе висел в паутине, терзаемый болью; лицо его побагровело от паучьих укусов. Но, несмотря на все это, Артемис Энтрери улыбнулся ему в ответ.

– А если бы ты надеялась убедить меня в том, что ты желаешь измениться, обратиться к справедливости и добру, – продолжал он уверенным голосом, полным новой силы, – тогда ты вернула бы Закнафейна в этот мир много лет назад. Без всяких условий.

Ллос прищурилась.

– Ты хочешь, чтобы я солгал тебе? Но зачем? – продолжал Дзирт. – Лицемерие – это не преданность, а страх – не поклонение.

Выражение лица Ллос снова изменилось. Она легкомысленно рассмеялась, и это навело Дзирта на мысль о том, что его последний час настал.

Но она посмотрела куда-то в сторону.

– Ты получила от меня великий дар, – обратилась она к Ивоннель.

Молодая женщина пожала плечами.

– Взгляни на нее, – предложила Ллос Дзирту. – Она появилась на свет всего несколько лет назад, однако обладает мудростью и знаниями самой старшей из моих детей. И могуществом! Великим могуществом, полученным от меня. Но я хочу спросить: где же благодарность?

Ивоннель не ответила, и Ллос противно хихикнула.

– Вы меня забавляете, – сказала она им обоим. Схватила Дзирта снова и насильно поцеловала его, хотя и на этот раз, несмотря на ее магические соблазны, намеки и обещания удовольствий, которые она внушала ему, он не ответил на поцелуй.

– Дроджал эхах обдолут дорб’д стрииак, – прошептала она, но все, кто был в коридоре, услышали этот шепот. – Дуэт дрозхах жаунау дорб’д огглин.

А потом она исчезла, исчез портал, исчезла паутина, и пятеро пленников упали на пол.

Первым пришел в себя Реджис.

– Что она сказала?

– «Существование без хаоса – это пустота», – перевела дрожащая от волнения Ивоннель первую фразу.

– «А жизнь без врагов скучна», – закончил Артемис Энтрери, который бегло говорил на дроуском.

– И что это значит? – поинтересовался хафлинг.

Дзирт и Ивоннель переглянулись, не зная, что ответить.

Дзирт хотел утешить своего маленького друга – в конце концов, они остались живы, и это представлялось большим достижением, если вспомнить их недавнее положение, – но не успел он открыть рот, как из стены туннеля за спиной Ивоннель подул ветер, возникли какие-то искорки. Девушка отскочила и приготовилась защищаться.

Огоньки сливались, мерцали, вращались, затем у друзей возникло впечатление, что рой бабочек танцует в невидимом воздушном потоке; наконец бабочки уселись на пол. В следующий миг разноцветный коврик словно взорвался, возник фонтан, и посреди этого фонтана стоял магистр Кейн в боевой позе.

Оглядевшись и не