— Только две женщины в мире украли мое сердце, это — Вырубова и Сухомлинова, — говорил Григорий Ефимович Манасевичу-Мануйлову.

— Вот после того как установились отношения Сухомлиновой с Распутиным, — говорил секретарь Штюрмера, — и произошло освобождение бывшего военного министра.

* * *

Но все-таки каким же образом это произошло? Ведь это не шутки — выпустить из тюрьмы во время войны главного военного преступника, обвинявшегося в измене, имя которого стало притчей во языцех. Дума по поводу этого бушевала. И можно себе представить, как реагировала на это армия, пережившая все ужасы позорного отступления по вине преступного министра.

Как это произошло, рассказал министр внутренних дел А. Д. Протопопов на допросе в Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства. Когда в Царском Селе было решено выпустить Сухомлинова из крепости, Государь вызвал его к себе.

— Когда? — спросил Протопопова председатель комиссии Николай Константинович Муравьев. — Вы не припомните приблизительно, в каком месяце?

— Когда здесь был комендант Петропавловской крепости Никитин, — отвечал бывший министр.

— Вы приезжали для свидания с Сухомлиновым?

— Это было по приказанию Царя. Государь сказал мне, что вот долго так идет дело Сухомлинова. Неужели я поверю, что он изменник? Просто легкомысленный человек.

— Да, Государь, может быть, и правда. Чужая душа — потемки, а только есть нехорошие стороны — денежная сторона…

— Да, — говорит, — это есть, мне его жаль, старика. Что вы думаете, если ему переменить меру пресечения?.. Домашний арест?..

Я говорю:

— Знаете, Ваше Величество, я думаю, что это дело неподходящее. Ускорить следствие — это следует, а затем, я говорю, что, может быть, дать ему помещение получше, а затем дать ему право ходить гулять в крепости, но не выходить из нее.

Тогда Государь говорит:

— Вы думаете, это возможно?

Я говорю:

— По крайней мере, Государь, это будет тихо, без всяких скандалов. Вы сделаете облегчение, а между тем скандал не поднимут.

— Ну, — говорит, — съездите к Никитину.

Вот почему я был у генерала Владимира Николаевича Никитина, но из этого ничего не вышло. Была принята другая мера, помимо меня.

…11 ноября 1916 года министр юстиции А. А. Макаров получил от только что назначенного председателя Совета Министров А. Ф. Трепова высочайшую телеграмму о прекращении дела Сухомлинова.

— Александр Федорович просил меня к нему заехать, — рассказывает в своих показаниях Макаров. — Я поднес ему телеграмму и говорю: «Вот для вашего первого дебюта какого рода высочайшее повеление я получил».

Мы по этому поводу беседовали, и решено было, что этого исполнить нельзя и что нужно принять все меры к тому, чтобы дело Сухомлинова не было прекращено. Мы согласились на том, что приедем в Ставку со всеподданнейшим докладом, а до этого отправили Государю телеграмму с просьбой не исполнять высочайшего повеления вплоть до нашего совместного ему доклада.

…14 ноября 1916 года Трепов и я докладывали в Ставке Государю… Ответа я не получил, а по приезде Царя сюда я был уволен, так и не получив ответа, — закончил свои показания Макаров.

А Сухомлинов давно уже гулял по улицам столицы, вызывая этим в Думе многочисленные проявления негодования против правительства. После осовбождения с него взяли лишь подписку о невыезде из Петрограда.

* * *

Когда разразилась Февральская революция, то 28 февраля 1917 года я был свидетелем того, что Сухомлинова привели в Таврический дворец. Его привели прямо в переполненный Екатериненский зал. Расправа уже началась. Солдаты набросились на него и стали срывать погоны. В эту минуту подоспел Керенский. Он вырвал старика из рук солдат и, закрывая собою, провел его в спасительный Павильон министров. Но в ту же минуту, когда он его запихивал за дверь, наиболее буйные солдаты бросились со штыками… Тогда Керенский со всем актерством, на какое он был способен, вырос перед ними: «Вы переступите через мой труп!»

И они отступили, а бывшего военного министра препроводили в Трубецкой бастион, в ту же камеру № 55, в которой он сидел до революции. В этот же бастион была помещена и Екатерина Викторовна вместе с Анной Александровной Вырубовой. Для них из женской тюрьмы были командированы две надзирательницы.

По окончании следствия, в июне, был составлен обвинительный акт, и 10 августа Сухомлинов вместе с Екатериной Викторовной предстал перед судом Особого присутствия Сената с участием присяжных заседателей. Судебный процесс проходил в концертном зале офицерского собрания армии и флота.

Бывший военный министр обвинялся в том, что не принял необходимых мер для увеличения крайне низкой производительности казенных заводов, изготовлявших снаряды, порох и взрывчатые вещества, сознательно допуская, что таковым бездействием способствует неприятелю в его враждебных против России действиях;

• в том, что оставил без личного своего руководства деятельность Главного артиллерийского управления по принятию последним мер к снабжению войск и крепостей оружием, артиллерией, огнестрельными припасами и другим вооружением, что повлекло понижение боевой мощи нашей армии;

• в том, что по соглашению с другими лицами сообщал Мясоедову, заведомо для него, Сухомлинова, состоявшему агентом Германии, сведения, долженствовавшие для безопасности России сохраняться в тайне;

• в том, что такого же рода сведения, опять-таки по соглашению с другими лицами, сообщал Альтшиллеру, заведомо для него состоявшему агентом Австрии;

• в том, что после объявления Германией войны России оказал содействие к вступлению Мясоедова в действующую армию и продолжению его изменнической деятельности — и тем заведомо благоприятствовал Германии в ее военных действиях против России;

• в том, что в интересах находившихся в войне с Россией держав передал Гошкевичу и Думбадзе перечень важнейших мероприятий военного ведомства с 1909 по 1914 год, в которых содержались заведомо для него секретные сведения по государственной обороне России;

• в том, что из личных целей заведомо ложно официально удостоверил в печати от имени Военного министерства, что Мясоедов не имел доступа к секретным документам и никаких поручений по военной контрразведке не получал и о том же заведомо ложно сообщил в докладе бывшему Императору.

Таковы основные пункты обвинительного акта.

Екатерине Викторовне предъявили обвинения в том, что по соглашению с другими лицами она оказывала мужу помощь, содействуя его сближению с Альтшиллером и Мясоедовым.

Сухомлинов вызывал к себе такую ненависть солдат, что на него они напали не только в Таврическом дворце. Однажды к зданию, где происходил судебный процесс, подошла толпа солдат, потребовавшая от коменданта его выдачи.

— У нас в полку, — кричали они, — суд сумеет быстро разобраться в этом деле!