снаряжение, другие пытались ловить рыбу в промоинах, правда, толку было мало. Но это было хоть какое-то занятие. От безделья и мысли дурные в голову лезут, от безделья и беды все.

Через неделю прибыли карагасы. Первыми прибежали собаки, облаяли присутствующих, потом повертели хвостами и скрылись, а через полчаса показались олени, нагруженные поклажей. Десятка полтора оленей было при деле, свободные уже паслись на мелкоснежье в дальних распадках, где снег быстрее тает под набирающим силу солнцем.

— Здравствуй, Эликан. — Евсей первым подошёл к старику. — А мы уже неделю здесь сидим, думали, что не придёте.

— Почему не придём? Придём. Маленько стояли в распадке — там мясо было. Спешить не надо — вот и жили мало-мало.

— У нас тоже мясо есть, Родион лося добыл.

— Хороший охотник Родька, я говорил.

Подошли Хамышгай, Томубек, Езилан, поздоровались за руки.

— Как, Томубек, ружьё? — спросил Евсей. — Длинная у него рука?

— Шибко длинная, шибко хорошее ружьё. Ленивый совсем стал, бегать не надо, стрелил — и всё, — сказал довольный карагас.

Вскоре уже стояли чумы, дымили костры, в котлах варилось мясо, женщины делали всё быстро, без суеты и незаметно. Вот уже вкусный запах варева понёсся по лагерю, навострили уши собаки, люди потянулись поближе к огню.

— Я тебе подарок привёз, от Лаврена, — сказал Евсей старику.

— Лавренка ничего, не болеет?

— Ничего, просил тебе передать. — Евсей подал Эликану свёрток.

Старый карагас не торопясь развернул тряпку, и в руках оказались

красивые ножны, сшитые из камуса оленя. Старик потянул за рукоять, нож оказался большой, с широким сверкающим лезвием. Эликан, как завороженный, смотрел на это диво и не мог налюбоваться. Такого ножа ни у кого из карагасов не было, за такое сокровище на суглане просят много соболей.

— Это подарок? — переспросил карагас, ещё не веря своему счастью.

— Ещё вот. — Евсей подал бутылку водки. — Просил, чтобы ты выпил за его здоровье.

— Хорошо.

Вечером подвыпивший Эликан хвалился подарком, которому радовалось всё стойбище.

На другой день Евсей со стариком сидели на берегу реки и разговаривали.

— Говорят, что в наши края пришёл железный конь, у которого огонь из головы так и плещет. Правда, или выдумали люди?

— Правда. Это такая большая телега на железных колёсах и ездит по железным полоскам. Ездит сама и ещё тянет с собой домики с грузом и людьми.

— И огонь есть? — недоверчиво посмотрел старик.

— И огонь, и дым, и грохоту много, — усмехнулся Евсей, вспоминая, что ещё совсем недавно ездили они смотреть на первый паровоз, прибывший по новой ветке. Сколько было разговоров да удивлений, а сейчас сам Евсей рассказывает, будто эта потеха у них была всё время.

— Ты не бойся, эта штука к вам не придёт, она ездит только по проложенным рельсам, без них не поедет. Вот другое дело, что народу много пришло, гляди, чтобы сюда не добрались — тогда тесно будет в тайге.

— Уже идут люди со всех сторон, — сказал Эликан. — Много плохих людей. Забирают землю у карагасов, не дают охотиться, показывают бумажки и говорят, что теперь это их земля. Карагасы много зим охотились здесь, а теперь уходят на другие земли. Худые времена наступают.

— Да, шумное время. Много людей идёт в Сибирь, каждому хочется свою краюху счастья иметь, да только коврига небезразмерная.

— Плохие вести принёс Евсейка. — Старик раскурил трубку. — В этот раз много народу привёл ты, много камней жёлтых понадобилось.

— Понадобилось. Только это в последний раз, больше, наверное, не придем, не надо хозяину золото, хочет открыть новое дело: решил лес пилить, много денег за него дают.

— Ты тоже лес пилить будешь? — спросил старик и хитро посмотрел на парня.

— Не знаю ещё, что буду делать. Построю дом себе подальше от шума и буду жить.

— Правильные слова, будешь мало-мало камни собирать, зимой спать, как медведь, а потом опять сюда придёшь.

Евсей посмотрел на карагаса и рассмеялся, а тот, счастливый тем, что разгадал планы парня, потягивал трубку и едва улыбался.

— Ничего, Евсейка, ты хороший русский, не обижаешь карагасов, честно поступаешь, я тебе покажу ещё богатое место, будешь помнить Эликана. Только не води туда много людей. Хорошее место, тебе надолго хватит и Родьке хватит. Оробак хвалит его, подружились они. А то давай, женим тебя на нашей девке, и останешься ты у нас, станешь карагасом. Будешь хитрый карагас, не обманут тебя купцы, люди будут радоваться. Родьку женим, вон у Оробака сестра есть, хорошая девка, промышляет белку и соболя, хотя молодая ещё.

Старик понимал, что это просто бесполезный разговор, но ему был приятен этот молодой русский с открытой душой. И ему хотелось заручиться дружбой именно с такими людьми, с кем можно открыто говорить и торговать. Он видел, сколько разных людей появляется на суглане, а с кем хотелось бы посидеть и перекинуться словами — не было. Был Лаврен, хоть и хитрый, но без обмана, только он старый уже, а связи надо налаживать с молодыми. Эликан один такой старый в роду, другие молодые и думают по-другому. Хоть и живут в его роду каждый сам по себе, но должен быть человек, который мог стать примером для других, кто в трудную минуту найдёт правильные слова.

— Не останешься? — спросил Эликан.

— Нет, я пойду другой дорогой. Хорошо, если наши тропы будут пересекаться, можно будет посидеть у костра, попить чаю и разойтись добрыми друзьями.

— Смотрю на тебя, молод ты ещё, а говоришь, как старик, — сказал карагас, — хорошо говоришь. Я покажу тебе богатое место.

Когда настало время отправляться в дорогу, Эликан предложил оленей, чтобы отвезти груз до места. Олень не лошадь, много груза не повезёт, но зато олень ловко идёт по тайге. По пути забрали прошлогодний инструмент, и через день пути были уже на месте. Евсей сказал Маркелу, чтобы они обустраивали лагерь не как попало, а основательно, лучше день-два потратить сейчас, чем отвлекаться потом во время работы. Сам же Евсей вместе с Эликаном и Оробаком на оленях поехали дальше. Родион тоже не отстал от брата, правда, Евсей и не хотел оставлять его здесь, ему важно было, чтобы и брат знал нужное место. Мало ли что может случиться.

Ехали молча, в полдень попили чаю на скорую руку, вечером остановились на ночлег. Евсей рассчитывал, что уже пришли, но утром опять сели на оленей и двинулись в путь. Только далеко за