Молчал и смотрел на кузину таким взглядом, что требовалось быть Айрис Окделл, чтобы не понять – толстый виконт влюблен, причем без надежды. Молодежь усиленно страдала, и капитанше приходилось трещать за троих, заодно вытаскивая из Айри и Реджинальда сведения о родовом гнезде Окделлов.

Госпожа Арамона готовилась к встрече со вдовствующей герцогиней, как генерал к военной кампании. Впервые это сравнение пришло Луизе в голову, когда Реджинальд спросил Селину про Герарда. Дочка ответила очень коротко, но капитанша словно воочию увидела сына, читавшего трактат какого-то Пфейхтайера о рекогносцировке на местности, и поняла, чем занималась все эти дни. Теперь про себя она величала Надор не иначе как ставкой Мирабеллы и готовилась заняться отвлекающими маневрами. Для начала Луиза вызубрила имена и привычки привратников, кормилиц, камердинеров и конюхов, не говоря о капитане гарнизона, мажордоме, поваре и старшей камеристке, однако этого было мало.

Дуэнья отодвинула занавеску кареты, за окном в сером холодном мареве тянулся противного вида лес; частые худосочные деревья сплетались в сплошную беспросветную стену. Госпожа Арамона немного посозерцала проползающую мимо тоску и окликнула нахохлившегося Ларака:

– Господин виконт, как называется эта местность?

– Росный лес, сударыня. – Реджинальд был вежлив и безотказен, на таких возили, возят и будут возить воду, Луиза не собиралась быть исключением.

– Я всегда думала, что Надор расположен в горах, – сообщила капитанша, никогда о Надоре не думавшая. В отличие от Алвасете.

– Горы дальше, – безучастно откликнулась Айри, – только они не очень высокие. Не такие, как Сагранна.

Можно подумать, ты бывала в Сагранне, хотя с какой стороны посмотреть… Некоторым, не вылезая за порог, удается исходить вдоль и поперек полмира. Мысленно. Луиза так и делала, таскаясь в мечтах за своим герцогом от Кэналлоа до Торки и обратно.

– Этот лес навевает тоску, – для начала женщина, взяв пример с собственной маменьки, томно вздохнула. – Удивительно грустное место.

– Только зимой, – колыхнул отнюдь не юношеским брюшком Ларак. – Весной Росный лес чудесен… Особенно когда расцветают примулы.

– Мне кажется, здесь сыро, – пошла в наступление капитанша, – и много насекомых и змей.

– Да, здесь встречаются гадюки, – Реджинальд глядел так, словно это он по нерадению развел ползучую пакость, – и комары, но от них есть средство. Можно натереться настойкой из листьев водопляски, тогда они почти не кусают.

– Если ею часто мазаться, – вмешалась Айрис, – ну… у Ричарда и Дейдри все хорошо, а мы с Эдит задыхаемся.

– Эдит больна? – разволновалась Луиза. – Бедное дитя! Когда вы будете жить в Эпинэ, обязательно возьмите сестру к себе. Там такой здоровый климат.

– В Эпинэ? – не поняла Айрис. Ну, еще бы, наша заговорщица если и собирается замуж, то никак не за жениха.

– Когда кончится война, – неторопливо уточнила дуэнья. – Вы же с супругом не станете проводить все время в столице, особенно когда ваш брак… ммм… принесет плоды.

– Да, конечно! – встрепенулась забывчивая невеста. – Мы с Робером уедем в его владения, и я возьму туда Эдит. Робер меня любит, он позволит. Я и Дейдри возьму, и Дейзи, это моя молочная сестра, она будет рассказывать сказки нашим детям.

Вот и славно. Если с Айрис заговорят про Эпинэ, она больше не собьется, а вот виконт… Несчастный влюбленный, особенно такой, как Реджинальд, услышав подобные откровения, должен перемениться в лице, а ему хоть бы что. Неужели в заговоре с кузиной? Вряд ли, просто все понял. Толстяк не обязан быть дураком, да и Манрик в казначействе ослов не держал. Ну да кошки с ним, с влюбленным кузеном, он предан до мозга костей, а вот слуги… Если юная герцогиня примется бегать по замку и целоваться с кормилицами, к вечеру от тайны и хвостика не уцелеет.

– Айрис, позвольте вам дать один совет, – нудным голосом произнесла Луиза, ковыряясь в корзинке с нитками. – Вы не просто возвращаетесь в отчий дом, вы возвращаетесь невестой Повелителя Молний и Первого маршала Талигойи. Я бы советовала вам воздержаться от фамильярностей со слугами. Берите пример с вашей достойной матушки и ведите себя как знатная дама.

– Госпожа Арамона права, – внезапно брякнул Наль, – тебе и в самом деле… То есть ты слишком откровенна…

Луиза выдернула из корзинки первый попавшийся клубок, оказавшийся бледно-сиреневым, и глянула на Ларака. Бедняга был красен, как мешок вареных раков. Дурашка, ему бы в какую-нибудь коровушку влюбиться, хотя чего в чужих постелях клопов искать, в своей бы копнулась. Виконт возмечтал о герцогине, делов-то? Мещанка, втрескавшаяся в кэналлийского соберано, лучше, что ли?

Айрис пожевала губами, по привычке оттянув воротник. Девочка была серьезна, как собравшийся в армию Герард, сейчас начнет объясняться.

– Наль, – ресницы ей нужно красить, ресницы и брови, – я тебе очень благодарна… За все. Ты такой хороший друг, такой… Я обидела тебя тогда, с Бьянко… Но я… Мне было очень плохо.

– Я понимаю, – благородный влюбленный не догадался хотя бы взять предмет обожания за руку, а ведь такой повод!..

Святая Октавия, она только виконтов не учила за герцогинями ухлестывать, да и все равно толку не будет; вот младшая Дрюс-Карлион Лараку бы подошла, а он ей. Если никого не повесят, нужно будет извернуться и их свести.

– Наль, – ресницы девушки дрожали, губки, впрочем, тоже. – Как хорошо, что ты со мной поехал.

И вправду хорошо, хотя кто его знает, что у этого Реджинальда в голове. К жениху он не ревнует, но это не значит, что он не ревнует вообще.

– Надор ведь уже близко? – Луиза вдела сиреневую нитку в иголку и теперь думала, что с ней делать.

– Близко, – кивнула Айрис, – вот переедем Лебединку, и сразу будет поворот в холмы.

– Когда мы доберемся до развилки, – Реджинальд снова покраснел, – я… Я послал солдата вперед, к отцу. Мы подождем его в гостинице, очень хорошей… Очень. «Надорский герб», там даже Савиньяки останавливались. Отец приедет вечером. Будет лучше, если о… о приезде Айрис тетушку предупредит он.

2

На расшитую крылатыми уродами скатерть шлепнулось нечто большое, малиновое, мокрое. Матильда не сразу сообразила, что это перчатка. Богато изукрашенная, шестипалая, огромная, впору памятнику. Дорогую замшу украшал шитый золотом герб – свинья на блюде в обрамлении сосновых ветвей, вокруг краги тоже шла какая-то надпись. Эпинэ подцепил истекающее соусом страшилище вилкой и подтянул поближе.

«Владельцем сей перчатки, – прочел вслух Повелитель Молний, – является благородный и свободный Суза-Муза-Лаперуза граф Медуза из Путеллы».

– Откуда взялась эта дрянь? – Альдо с отвращением оглядел выуженный из жаркого подарочек. – И при чем тут медуза?

– Такую перчатку, или же весьма похожую, я и герцог Окделл видели в Лаик, – вступил в беседу герцог Придд. – Это был розыгрыш, зашедший, впрочем, весьма далеко.

– Что за розыгрыш? –