Невозможно признать праведным и требование приказа считать всех, кто оказался в плену, злостными дезертирами, семьи которых подлежат аресту как семьи нарушивших присягу и предавших свою Родину.

Даже сами разработчики приказа вскоре опомнились и кое-что уточнили. Запрещалось, в частности, подвергать репрессиям семьи, где кроме попавшего в плен воевал еще кто-либо, семьи, оказывавшие помощь партизанскому движению, семьи, имевшие в своем составе удостоенных государственных наград… В отношении родных Качалова, Понеделина, Кириллова никаких смягчающих обстоятельств не нашлось.

И. Сталин подписал приказ № 270 в качестве председателя Государственного Комитета обороны. Под приказом подписи его заместителя по ГКО В. Молотова, Маршалов Советского Союза С. Буденного, К. Ворошилова, С. Тимошенко, Б. Шапошникова, генерала армии Г. Жукова. Как собирались подписи, отдельный разговор, о сути которого догадаться нетрудно.

Можно сказать, что именно приказ от 16 августа 1941 года переводил практически всех захваченных врагом в плен в разряд предателей. Немцы не раз злорадно транслировали его через лагерные громкоговорители.

В плен же попадают по-разному. Одни — по трусости и малодушию, не исчерпав все возможности борьбы. Это — позор и преступление. Это ничем нельзя оправдать. Но в плену нередко оказываются — и тому немало подтверждений — даже люди исключительного мужества. Вспомним, к примеру, старшину Черноморского флота Павла Дубинду, который тяжело контуженным попал в плен при обороне Севастополя. Бежать из плена ему удалось лишь в марте 1944 года. Но он успел стать и полным кавалером ордена Славы, и Героем Советского Союза.

Вспомним, что муки плена выпали на долю в то время лейтенанта Владимира Лавриненкова. Он, уже Герой Советского Союза, в одном из воздушных боев столкнулся с самолетом противника — «рамой» — и был вынужден покинуть истребитель с парашютом над расположением врага. Бежать плененному летчику удалось из поезда, которым его везли в Берлин. Лавриненков, вернувшись в строй, удостоился второй звезды Героя Советского Союза, после войны стал генерал-полковником авиации.

…О приказе № 270 можно было бы и не вспоминать. В нем еще не отразился тот бесценный опыт войны, который пришел к советскому политическому и военному руководству позднее. В нем еще нет по-настоящему глубокого проникновения в сложившуюся на фронтах обстановку, нет ощущения истинных настроений в действующей армии, он во многом нацелен на устрашение. И если мы о нем все-таки вспомнили, то лишь потому, что прошлое обязывает нас руководствоваться уроками истории. В мирное время важно так выстраивать законодательство, касающееся плена и пленных, чтобы жизнь и право не вступали в конфликт.

* * *

Приказ народного комиссара обороны СССР

№ 0391 4 октября 1941 года

О фактах подмены воспитательной работы репрессиями

За последнее время наблюдаются частые случаи незаконных репрессий и грубейшего превышения власти [слова «превышения власти» написаны рукой Сталина вместо зачеркнутых слов «нарушения дисциплинарных прав»] со стороны отдельных командиров и комиссаров по отношению к своим подчиненным.

Лейтенант 288 сп Комиссаров без всяких оснований выстрелом из нагана убил красноармейца Кубицу.

Бывший начальник 21 УР полковник Сущенко застрелил мл. сержанта Першикова за то, что он из-за болезни руки медленно слезал с машины.

Командир взвода мотострелковой роты 1026-го стрелкового полка лейтенант Микрюков застрелил своего помощника — младшего командира взвода Бабурина якобы за невыполнение приказания.

Военный комиссар 28-й танковой дивизии полковой комиссар Банквицер избил одного сержанта за то, что тот ночью закурил; он же избил майора Занозного за невыдержанный с ним разговор.

Начальник штаба 529-го стрелкового полка капитан Сакур без всяких оснований ударил два раза пистолетом ст. лейтенанта Сергеева.

Подобные нетерпимые в Красной Армии факты извращения дисциплинарной практики, превышения [слово «превышения» вписано Сталиным вместо «нарушения»] предоставленных прав и власти, самосудов и рукоприкладства объясняются тем, что:

а) метод убеждения неправильно отодвинули на задний план, а метод репрессий в отношении к подчиненным занял первое место;

б) повседневная воспитательная работа в частях в ряде случаев подменяется руганью, репрессиями и рукоприкладством;

в) заброшен метод разъяснений и беседы командиров, комиссаров, политработников с красноармейцами, и разъяснение непонятных для красноармейцев вопросов зачастую подменяется окриком, бранью и грубостью;

г) отдельные командиры и политработники в сложных условиях боя теряются, впадают в панику и собственную растерянность прикрывают применением оружия без всяких на то оснований;

д) забыта истина, что применение репрессий является крайней мерой, допустимой лишь в случаях прямого неповиновения и открытого сопротивления в условиях боевой обстановки или в случаях злостного нарушения дисциплины и порядка лицами, сознательно идущими на срыв приказов командования.

Командиры, комиссары и политработники обязаны помнить, что без правильного сочетания метода убеждения с методом принуждения немыслимо насаждение советской воинской дисциплины и укрепление политико-морального состояния войск.

Суровая кара по отношению к злостным нарушителям воинской дисциплины, пособникам врага и явным врагам должна сочетаться с внимательным разбором всех случаев нарушения дисциплины, требующих подробного выяснения обстоятельств дела.

Необоснованные репрессии, незаконные расстрелы, самоуправство и рукоприкладство со стороны командиров и комиссаров являются проявлением безволия и безрукости, нередко ведут к обратным результатам, способствуют падению воинской дисциплины и политико-морального состояния войск и могут толкнуть нестойких бойцов к перебежкам на сторону противника.

Приказываю:

1. Восстановить в правах воспитательную работу, широко использовать метод убеждения, не подменять повседневную разъяснительную работу администрированием и репрессиями.

2. Всем командирам, политработникам и начальникам повседневно беседовать с красноармейцами, разъясняя им необходимость железной воинской дисциплины, честного выполнения своего воинского долга, военной присяги и приказов командира и начальника. В беседах разъяснять также, что над нашей Родиной нависла серьезная угроза, что для разгрома врага нужны величайшее самопожертвование, непоколебимая стойкость в бою, презрение к смерти и беспощадная борьба с трусами, дезертирами, членовредителями, провокаторами и изменниками Родины.

3. Широко разъяснять начальствующему составу, что самосуды, рукоприкладство и площадная брань, унижающая звание воина Красной Армии, ведут не к укреплению, а к подрыву дисциплины и авторитета командира и политработника.

4. Самым решительным образом, вплоть до предания виновных суду военного трибунала, бороться со всеми явлениями незаконных репрессий, рукоприкладства и самосудов.