Сей храм окружали два перехода, наполненные вооруженными ратниками. Вид оружий и звук военной музыки взору и слуху прияшейшее представляли зрелище. Столпы, увитые лаврами, пальмы и трофеи, поставленные всюду, услаждали очи каждого. Глава храма украшена огненными сосудами. Слава, стоящая на поверхности, трубою своею возглашала Вселенной торжество победоносных оружий императрицы.

Гений победы (Дмитрий Львович Нарышкин), вышед для сретения государыни при входе в храм, из ее руках сплетенный из лавра венец, подавал оный государыне, изъявив причиной произнесенною перед нею речью, которая купно с речьми пастушек и с планом храма особою книжкою напечатана на французском языке, и с планами храма и горы давана была присутствующим тут зрителям. Лишь только императрица изволила вступить в храм, украшенный трофеями, завоеванными у турок и татар, как по выстрелу из пушки картины, представлявшие трофеи, превратились в изображения побед, которых содержание было следующее: 1 —я картина представляет взятие Хоти на 9-го сентября 1769 года. Над городом и войском окруженное сиянием божество держит надпись: «Супротивлениебылобы тщетно»; 2-я картина – сражение при реке Ларге 7-го июля 1770 года. Здесь сидящая на облаках Слава гласит тако: «Не сим одним окончится»; 3-я картина – сражение и победа при реке Кагуле, 21-го июля 1770 года. Тут Минерва, взирающая со сводов небесных, на свитке держит сии слова: «Число преодолено храбростно»; четвертая картина – флот Оттоманский, сожженный и истребленный на архипелаге при Чесме, 24-го июня 1770 года. Туг виден на воздухе парящий орел и испущающий молнию со словами на свитке: «Небывалое исполнилось».

Пятая картина – взятие Бендер 1б-го сентября 1770 года; здесь видится на тверди небесной, испещренной звездами, Беллона, мечущая на город стрелы, в одной руке горящий факел, а в другой держит хартию с сию надписью: «Что может постоять?». Шестая картина – покорение Кафы и всего Крыма 1771 года. На высоте зрится Слава, держащая в руках лавры для венчания российских героев. Крым, веселящийся владычеством премудрыя обладательницы, изъявляет радость свою сими на свитке написанными словами: «Коль сладок ныне жребий мой». Осмотря все сие, государыня изволила пойти к так называемому «Китайскому урочищу», где построены домы, сады и птичники во вкусе китайском, наполненные птицами; служители домов этих, одетые китайцами, играли на разных китайских мусикийских орудиях. Между этими домами была воздвигнута из редких морских камней, раковин и окаменелостей горка; на площадках стояли высокие мачты, украшенные китайскими с колокольчиками пагодами и разновидными флагами. Государыня, здесь отдохнув немного, пошла через маленький мостик в правую сторону рощи, где слышен был раздающийся от рожков деревенских пастырей и пение ликующих поселян голос. Здесь, посреди леса, на лугу, видны были шалаши хлебопашцев, а немного подалее открылись их дома, огороженные плетнями и вмещающие в себе все, чем семейные и зажиточные крестьяне изобиловать могут. Любящие деревенское хозяйство с восхищением видели живое и наглядное представление здесь деревни; любители полей, жатв и пчельников – каждый с удовольствием находил тут соответствующий своему вкусу предмет. Государыня оттуда пошла к площади храма, намощенной досками для танцев, которые тотчас и открылись при игрании в переходах храма огромной музыки. Государыня после пошла в верхние покои, где накрыт был великолепный вечерний стол, с кушанием и десертом из редчайших плодов нынешнего времени года на 80 персон, прочие же, коих было более 2 ООО лиц, угощаемы были по разным беседкам и покоям в роще, на нарочно устроенных столах, наполненных кушанием и питием. В это время проспекты, рощи, здания и все места, как и крыльца верхних покоев и ограда всего дома, освещены были налитыми воском глиняными и стеклянными сосудами и разноцветными слюдяными и другими фонарями.

По окончании ужина при реке, именуемой Красной, зажжен был фейерверк, коего щит представлял Астрею возвращающую Золотой век; в одной руке держала она весы равенства, а в другой – рог изобилия, внизу видны были пастухи, веселящиеся спокойно паствою овец и удаляющиеся от них в виде фурий несогласия и раздоры; по сгорании щита пущено вверх несколько тысяч ракет и увеселительных огненных шаров; причем зажжены и разные огнемечущие колеса, представлявшие глазам наиприятнейшее зрелище. Ее величество и его высочество изволили сию огненную потеху смотреть из нарочно поставленного для сего на лугу намета, из которого лишь только изволили выйти, то открылось между дерев другое прозрачное огненное явление, представляющее в колеснице Феба, держащего в руках озаряющее всех пресветлыми лучами освещенное вензелевое имя императрицы, под которым внизу виден был образ престарелого индийского брамина, стоящего с благоговением между пальмовым и расцветающим алоевым деревом, и творящего воэдеянием рук сему им обожаемому светилу поклонение. У корня одного из этих дерев был изображен герб домохозяина. Когда это зрелище окончилось и все полагали, что оно последнее, как вдруг увидели еще освещенный сиянием среди перспективы мраморный столб, наверху которого виднелся двоеглавый орел, с вензелевым именем государыни, а внизу, на подножии, состроенном из дикого камня на медных досках, бронзовыми буквами была изображена следующая надпись: «Сей из обретенного в Сибири мрамора сделанный и от всещедрой государыни Екатерины Второй в дар полученный столб, в незабвенный знак к ее императорскому величеству благодарности на сем месте поставил Лев Нарышкин, лета, в кое российский флот прибыл в Морею и истребил турецкие морские силы». Наверху сего показалось приятнейшее зрелище восходящего солнца, лучами своими озаряющего всю рощу, так что если бы часы не показывали полуночи, то можно бы подумать, что наступил уже день. Некто из находившихся тут стихотворцев при открытии сего явления начертил карандашом следующую надпись:

После осмотра всего этого императрица и ее двор отправились в храм, где продолжались танцы. Мрак, тихость и теплота ночи и приятность летней погоды соответствовала празднику. В час ночи его императорское высочество и в начале третьего часа государыня, изъявив хозяину свое удовольствие, изволили возвратиться в Петергоф, в четыре часа ночи и все гости, оказав хозяину благодарение, разъехались по домам. В заключение чего выпалено несколько раз из пушек, чем празднество сие окончилось».

По смерти этого Нарышкина, сын его Ал. Львович, удивлял Петербург тоже своими праздниками, подобия которых, как говорил фельетонист того времени, «находили только в повестях Востока, где многолюдные торжища Бассоры, Багдада, бывшие театром приключений забавных и вместе удивительных, могут беспрерывным шумом, разнообразием картин, деятельным движением сравняться с подобными зрелищами, виденными у него на праздниках. Ал. Львович Нарышкин возобновил петербургские серенады, бывшие в большом употреблении в царствование императрицы Екатерины II. Перед домом его (Английская набережная), в продолжение почти трех летних месяцев, богатых светлыми ночами, с шести часов вечера до поздней ночи, разъезжали по Неве шлюпки с разного рода музыкою, роговою, духовою, хором певчих с рожками, бубнами и тарелками; набережная во время таких прогулок была покрыта народом. Этот Нарышкин был впоследствии очень хорошим директором театров; расточительность его не имела границ, и он частенько нуждался даже в небольших суммах.