Тонолан пошатнулся. Джондалар кинулся к нему, поддержал его, прижал к себе, чувствуя, как содрогается от рыданий тело брата.

– Почему бы нам не вернуться, Тонолан? Если мы отправимся в путь сейчас, к зиме мы уже доберемся до ледника и весной окажемся дома. Почему ты решил двинуться на восток? – В голосе Джондалара звучала тоска по родным местам.

– Возвращайся домой, Джондалар. Тебе давно надо было это сделать. Я всегда говорил, что ты – зеландонии и тебе надо жить в родных краях. А я пойду дальше на восток.

– Ты намеревался добраться до устья реки Великой Матери. Что ты станешь делать, когда окажешься у моря Беран?

– Не знаю. Может, отправлюсь дальше по берегу моря. А может, подамся на север и стану охотиться на мамонтов вместе с соплеменниками Толи. Мамутои говорят, что на востоке есть еще один горный хребет. Меня не тянет домой, Джондалар. Уж лучше отправиться на поиски чего-то нового. Пришло время, когда нам с тобой придется расстаться. Твой путь лежит на запад, а мой – на восток.

– Если ты не хочешь возвращаться, почему бы не остаться здесь?

– Да, почему бы тебе не остаться здесь, Тонолан? – сказал Доландо, вмешавшись в их разговор. – И тебе тоже, Джондалар. Ни шамудои, ни рамудои не считают вас чужаками. Здесь живут ваши родственники и друзья. Нам будет очень грустно, если вы покинете нас.

– Доландо, ты же знаешь, я был готов остаться здесь до конца жизни. Но теперь я не могу. Все здесь напоминает мне о ней. Мне все время кажется, что я вот-вот увижу ее. Каждый день мне приходится заново свыкаться с мыслью о том, что я утратил ее навсегда. Мне очень жаль, но я должен уйти отсюда, хоть и знаю, что буду скучать по вам.

Доландо кивнул. Он не пытался ни на чем настаивать и только хотел сказать, что здесь их считают членами семьи.

– Когда вы отправитесь в путь?

– Скоро. Пожалуй, через пару дней, – ответил Тонолан. – Я хотел бы кое о чем договориться, Доландо. Я возьму с собой только одежду и все необходимое для путешествия. Не выделите ли вы мне небольшой челнок?

– Это наверняка можно будет устроить. Значит, вы отправитесь вниз по реке. На восток? Вы не станете возвращаться к зеландонии?

– Я отправлюсь на восток, – сказал Тонолан.

– А ты, Джондалар?

– Не знаю. Я должен подумать о Серенио и Дарво…

Доландо кивнул. Джондалар не скрепил отношения с ней обрядом, но тем не менее ему будет трудно принять решение. У высокого мужчины из племени зеландонии были причины для того, чтобы отправиться в путь на запад или на восток, и для того, чтобы остаться, и никто не знал, что он выберет.

– Рошарио целый день готовит еду. По-моему, ей просто хочется чем-нибудь заняться, чтобы мысли не так сильно донимали ее, – сказал Доландо. – Ей было бы приятно, если бы вы пришли поесть с нами. Джондалар, она будет рада видеть и Серенио, и Дарво. И у нее стало бы легче на душе, Тонолан, если бы ты поел хоть немного. Она беспокоится за тебя.

Джондалар почувствовал, как нелегко приходится Доландо. Все его мысли занимал лишь Тонолан, и он не подумал о том, что обитатели пещеры тоже горюют. Джетамио выросла здесь. И Доландо наверняка заботился о ней как о ребенке своего очага. Многие были к ней привязаны. Толи и Маркено приходились ей родственниками, и он заметил, что Серенио стала часто плакать. А Дарво так расстроился, что не хотел с ним разговаривать.

– Я скажу Серенио, – ответил Джондалар. – Дарво наверняка захочет прийти. Возможно, он придет один. Мне хотелось бы поговорить с Серенио.

– Скажи ему, пусть приходит, – проговорил Доландо, а про себя подумал: «Надо, чтобы мальчик остался ночевать у нас, его матери и Джондалару потребуется время, чтобы принять какое-то решение».

Мужчины ушли под навес и ненадолго задержались у огня, пылавшего в главном очаге. Они почти не разговаривали, но им хотелось побыть еще немного вместе. Все они понимали, что в их жизни произошли перемены и больше им уже не доведется постоять вот так рядом друг с другом.

На террасе лежали глубокие вечерние тени, повеяло холодом, хотя еще было видно, как блики солнечного света играют на поверхности воды в реке. Пока они стояли у огня, им ненадолго показалось, что ничего не изменилось, что можно позабыть о происшедшей трагедии. Уже сгустились сумерки, а они все не трогались с места, желая продлить это мгновение. Каждый погрузился в размышления, и, если бы им пришло в голову поделиться мыслями друг с другом, они обнаружили бы, что думают об одном и том же: о событиях, которые привели двух зеландонии в пещеру шарамудои, и о том, доведется ли им свидеться снова.

– Ну что же вы все не идете? – спросила Рошарио, чувствуя, что не может больше ждать.

Впрочем, она догадалась, как дорога для них эта возможность провести какое-то время в безмолвном общении друг с другом, и постаралась их не беспокоить. Но тут показались Шамуд и Серенио, прибежал Дарво, игравший неподалеку со сверстниками, другие люди стали собираться у главного очага, и возникшее было ощущение покоя и близости пропало. Рошарио зазвала к себе всех, в том числе и Джондалара с Серенио, но те вскоре ушли.

Они молча отправились к краю террасы, а затем вдоль стены к лежавшему на земле бревну, на котором можно было посидеть в час заката, наблюдая за рекой. Поразительная красота природы привела их в глубокое восхищение. Не говоря ни слова, они наслаждались, созерцая величественную картину, сотканную из разнообразных металлических оттенков. Пока расплавленный шар еще висел над горизонтом, края свинцово-серых облаков слегка серебрились, а затем покрылись сверкающей позолотой, отражавшейся в водах реки. Огненно-красные лучи превратили золото в сияющую медь, а когда они начали угасать, облака окрасились сначала в бронзовый, а затем и в серебристый цвет.

На смену светлому серебру пришел свинец, который темнел все сильнее и сильнее, и тогда Джондалар наконец собрался с духом и повернулся к Серенио. «Она действительно красива, – подумал он. – И жить с ней легко и удобно, она очень заботлива». Он открыл было рот, намереваясь заговорить.

– Пойдем обратно, Джондалар, – опередив его, сказала Серенио.

– Серенио… я… мы с тобой прожили… – запинаясь, проговорил он.

– Тсс, – сказала Серенио, поднеся палец к губам, – давай не будем разговаривать. Пойдем обратно.

В голосе ее прозвучали настойчивые нотки. Встретившись с ней взглядом, Джондалар догадался,