Что мы знаем о Фиески? Он был отпрыском могущественной генуэзской семьи и сделал духовную карьеру. Он приходился отдаленным, но признанным родичем английского королевского дома, долгое время поддерживал тесные связи с Англией и владел несколькими бенефициями на английской земле. Он был знаком, а может, и дружил с Ричардом Бери, бывшим наставником Эдуарда II. Фиески получил свой первый бенефиций в Солсбери, в 1319 году, а второй — в Эмплфорте, в июне 1329 года. Вскоре после этого он стал каноником в Льеже, в Бельгии. В декабре 1329 года он был назначен каноником в соборе Солсбери и архидиаконом в Ноттингеме. К августу 1330 года он уже оказался в Авиньоне, служил в папской курии и был отправлен сборщиком налогов с папских владений в Ломбардии. В декабре 1331 года он обменял свою должность архидиакона в Ноттингеме на более доходный бенефиций в Линкольне. Судя по документу, подтверждающему его доверенности, он пробыл в Англии с 1333 по 1335 год, когда вернулся в Италию. В апреле 1342 года Эдуард III подтвердил его право пользоваться бенефициями в Солсбери и Эмплфорте. В 1343 году папа назначил Фиески епископом в Верчелли, в северной Италии, и в его церковной юрисдикции оказалась как раз та область, где расположены Мелаццо и Чечима. Умер он в 1348 году.

Исходя из того, какую выдающуюся карьеру сделал Фиески и какие ответственные посты ему давались, мы можем судить, что он не принадлежал к типу людей, способных сфабриковать подобную историю либо дать себя обмануть самозванцу или душевнобольному, как бы хорошо те ни были информированы.

Таут, который не смог найти в письме Фиески обычных признаков средневековой фальшивки, предположил, что это была попытка со стороны церковника-франкофила дискредитировать Эдуарда III после того, как тот одержал ряд побед над Францией на первом этапе Столетней войны. Но если письмо написано в начале 1337 года, то Эдуард III тогда еще даже не заявлял своих прав на французскую корону, и вплоть до 1340 года не одерживал никаких побед. К тому же Фиески трудно назвать франкофилом, учитывая все сказанное выше о его английских контактах.

Догерти указывает, что три из своих церковных должностей Фиески получил от Изабеллы и Мортимера — и задается вопросом, почему они выказали такую исключительную благожелательность иностранному священнику. Ответ, скорее всего, заключается в родстве Фиески с Эдуардом III и в желании королевы поддержать добрые отношения с папой. Я не убеждена, что эти назначения послужили подкупом, чтобы Фиески поддержал дело Изабеллы и Мортимера против Кента в папском суде, как полагает Догерти, потому что Эмпл-форт был дарован Фиески в июне 1329 года, когда до раскрытия заговора Кента оставалось еще несколько месяцев, и никто не мог предсказать его последствий. Кроме того, Эдуард III продолжал покровительствовать Фиески и после того, как взял власть в свои руки в 1330 году, вплоть до момента, когда поднялось возмущение по поводу выдачи бенефициев отсутствующим в стране иностранцам, что, возможно, заставило Фиески покинуть Англию в 1335 году. Догерти высказал предположение, что письмо Фиески было попыткой шантажировать Эдуарда, чтобы вернуть потерянные доходы: если бы он не выплатил компенсацию, Фиески обнародовал бы содержание исповеди Эдуарда II.

Но это письмо, отправленное «во имя Господа», ничуть не напоминает угрозы шантажиста. И Эдуард III явно не ответил на него в подобном смысле. У нас нет никаких данных о том, чтобы Фиески получал впоследствии какие-либо церковные должности в Англии до конца своих дней, но Эдуард подтвердил в 1342 году те два бенефиция, которые у него уже давно были.

Все данные, уже рассмотренные нами, и некоторые другие, подлежащие рассмотрению позже, с убедительностью свидетельствуют, что письмо Фиески было написано в 1337 году. Если это была попытка шантажа — почему Эдуард III прождал пять лет, прежде чем ответить? И что выиграл при этом Фиески?

Важно, что Фиески довольно долго жил в Англии и лично виделся с Эдуардом II, своим родичем. Если бы они встретились в Италии, он непременно узнал бы короля. Эдуард III также был его родичем, и Фиески представлял собою наилучшую кандидатуру, чтобы отец избрал его посланцем к сыну. Его репутация и кровные связи служили безупречными рекомендациями. По этим причинам мы склонны поверить в подлинность письма Фиески. В конце концов, не следует отбрасывать самое простое объяснение: письмо было отправлено именно потому, что Эдуард II хотел дать сыну знать, что жив и молится за него, а значит, простил сына. Никакой угрозы Эдуарду III как королю письмо не представляло.

Учтя все факты, мы не можем просто отбросить свидетельства письма Фиески как несущественные. Очень многие факторы указывают на их достоверность, а потому вероятность подлинности сведений весьма высока. В этом случае не может быть и вопроса об ответственности Изабеллы за убийство мужа, так как убийства не было вообще. И, как мы обнаружим далее, имеются еще данные, позволяющие подкрепить эту гипотезу.

* * *

С 21 сентября до похорон 20 декабря некто Уильям Бокер присматривал за телом покойного в Беркли. Это означает, что из трупа извлекли внутренности, забальзамировали его и завернули в провощенную льняную ткань в течение нескольких часов после смерти. Эту задачу поручили выполнить не королевскому врачу или аптекарю, как полагалось по обычаю, а местной знахарке — вероятно, повивальной бабке — видимо, не смогли найти никого другого, кто не видел раньше Эдуарда II и не распознал бы подмены. Сердце удалили и поместили в серебряный ларец стоимостью 37 шиллингов 8 пенсов, который затем Беркли отправил овдовевшей королеве в качестве memento mori — напоминания о смерти, по обычаю, довольно распространенному в те времена. Счет за бальзамирование и за ларец Беркли предъявил королевскому Гардеробу. После заворачивания в провощенную ткань покойника, видимо, уложили на погребальных носилках в крохотной замковой часовне святого Иоанна, где Беркли по возвращении из поездки велел отслужить несколько месс за его душу.

Уильям Бокер был королевским сержантом, прежде стоял на стороне Деспенсеров и помогал защищать замок Каэрфилли против войска Изабеллы. После сдачи замка он примирился с новой властью, и его назначили охранять тело — возможно, помня о его прежней преданности Эдуарду II и предоставляя ему случай доказать свою лояльность Эдуарду III. Его задачей было не допускать никого близко к телу, чтобы никто не мог рассмотреть следы насилия. Примечательно, что в день убийства Бокер находился в Беркли, а это значит, что Мортимер прислал его туда, зная, что в этот день Эдуард будет убит. Вероятно, Бокер приехал вместе с Оклом, и его снабдили приказом охранять тело и не позволять никому видеть его, пока процесс бальзамирования не завершится.

Допустив, что Эдуард II бежал, и Малтреверс и Герни знали о подмене тела, подумаем — как они обошли Бокера? Они могли, например, рискнуть и довериться ему, так как Бокер когда-то был человеком Деспенсера и мог порадоваться спасению Эдуарда. Или, более вероятно, они поспешили обеспечить бальзамирование тела и оборачивание его в провощенную ткань прежде, чем Бокер увидел его. Но никто не проявил неприличной поспешности с захоронением. Как всегда, когда умирала царственная особа, между моментом смерти и погребением должно было пройти немало времени.