— Я это учту.

Толпа проводила его до небольшой лодки со спаренным двигателем: инспектор сел туда, и его увез из Квебека старый матрос — похоже, единственный человек, которого абсолютно не интересовало происходящее. Правда, его раздражало огромное количество людей, кричавших и ликовавших, когда они покидали порт, но, выйдя в открытое море, матрос и словом не обмолвился с инспектором Дью. Со своей же стороны тот несказанно радовался молчанию. Он сидел, прислонившись к борту лодки и вытянув обе руки в стороны: наслаждался ветром, дувшим в лицо, и морским воздухом. Через час с небольшим вдалеке показался «Монтроз», и инспектор выпрямился: его нервы начали немного сдавать по мере приближения заключительного этапа его погони за доктором Хоули Харви Криппеном.

— Вон он, — сказал матрос, показав на корабль, а затем снова погрузился в молчание. Наконец, они замедлили ход и остановились возле судна. Одному из офицеров поручили их высматривать, и он направил их к штормтрапу, висевшему у одного из бортов и невидимому для пассажиров. Поблагодарив перевозчика, инспектор Дью встал на ступеньки и взобрался на борт.

— Инспектор Дью? — спросил офицер, словно он мог быть кем-то другим.

— Да, здравствуйте. Я хочу видеть капитана Кендалла.

— Конечно, сэр. Пройдите сюда, пожалуйста.

Накануне вечером старший помощник Билли Картер сообщил офицерам о загадочных пассажирах, и они поклялись хранить тайну, пока не будет произведен арест. Зная, каким наказаниям способен подвергнуть их капитан Кендалл, если на него найдет стих, моряки помалкивали.

Дью немедленно привели в каюту капитана, где тот сидел с Билли Картером и пил чай. Этим утром они оба сияли, и даже Кендалл был не в силах скрыть радость.

— Мне будет жаль с вами расстаться, Картер, — сказал он, на самом деле так не думая, но желая казаться великодушным. — В этом плавании вы были хорошим старшим помощником. Сохранили наш небольшой секрет. Я доложу об этом вашему начальству.

— Спасибо, сэр, — ответил Картер. — Но полагаю, вы обрадуетесь возвращению мистера Соренсона. Кстати, очень приятная новость, сэр.

— Да, превосходно, не правда ли? — сказал капитан, сияя улыбкой, и его щеки порозовели от удовольствия. Тем же утром пришла депеша от самого мистера Соренсона, который уже поправился, выписался из больницы и готов был вновь продолжить работу на «Монтрозе», как только судно вернется в Антверпен. Именно этой новости и ждал капитан Кендалл, и с тех пор он почти безостановочно вышагивал по кораблю, стремясь растратить избыток энергии, которой наполнило его это волнующее известие.

— Вы ведь близкие друзья? — недоверчиво спросил Картер, пытаясь выведать немного больше об их отношениях.

— Ну понимаете, он отличный старший помощник, — отстраненно сказал Кендалл, словно почти не думал об этом и будто состояние здоровья мистера Соренсона не терзало его с самого отплытия. — Вы, конечно, тоже, но с ним-то мы уже долго плаваем. Мы как старые муж и жена. Так хорошо изучили привычки друг друга, что просто не можем один без другого.

— И впрямь, — произнес Картер, пытаясь подавить усмешку. Вспомнив о собственной семейной жизни, он подумал, что это совсем не похоже на отношения мужа и жены, но сдержался и промолчал, решив, что, возможно, Кендалл отчасти прав.

— Справляете годовщины? — шаловливо спросил он. — Дарите друг другу подарки? На первую — бумага, на десятую — серебро и так далее?

Капитан Кендалл подозрительно поднял брови, подумав, не издевается ли тот над ним, но не успел ничего сказать, поскольку в дверь постучали.

— Войдите, — прокричал он, дверь отворилась, и за ней показался гость.

— Наверное, вы — инспектор Дью, — сказал Кендалл, встав, и пожал ему руку. — Наконец-то мы встретились.

— Да, это я, — ответил вновь прибывший. — Счастлив с вами познакомиться, капитан.

— Это мой старший помощник — мистер Картер.

— Мистер Картер, — представился тот, кивнув, и тоже пожал ему руку.

— Что ж, момент истины? — произнес Кендалл. — Вообразите, если я всю дорогу ошибался.

Дью коротко рассмеялся.

— Будем надеяться, что нет, — сказал он. — Вы хоть представляете себе, с каким нетерпением этого ждет весь мир? Мы оба — знаменитости. Уверяю вас, капитан Кендалл, разоблачив его, вы стали героем.

Капитан гордо выпятил грудь и засиял от радости:

— Это очень любезно с вашей стороны, инспектор, но я всего лишь выполнял свою работу. Ну и как нам теперь лучше всего это сделать? Они сидят в одной из кают первого класса. Называют себя мистером Джоном Робинсоном и его сыном Эдмундом. Спустимся туда?

Инспектор Дью покачал головой.

— Я бы не стал впутывать их обоих, — сказал он. — Не удобнее ли отправить кого-нибудь к ним в каюту и попросить, чтобы доктор Криппен — я хотел сказать, мистер Робинсон — пришел сюда к вам? Потом, когда он прибудет, я смогу его арестовать — без мисс Ле-Нев, да и ни один пассажир не повергнется опасности.

Кендалл пожал плечами.

— Как хотите, инспектор, — сказал он. — Прямо сейчас?

— Да.

— Мистер Картер, будьте так любезны, попросите мистера Робинсона подняться сюда ко мне.

— Под каким предлогом, сэр?

— Я не знаю, — раздраженно ответил тот. — Придумайте что-нибудь. Пофантазируйте. Но в любом случае не говорите ему правду. И возвращайтесь как можно скорее. Да, скажите еще парочке офицеров, чтобы вас поджидали. Когда вы оба сюда войдете, они могут встать за дверью каюты — на тот случай, если возникнут какие-нибудь трудности.

— Есть, сэр.

Картер шагнул наружу — напряженный комок нервов — и направился к каютам первого класса.

— Нервничаете, инспектор? — спросил Кендалл.

— Не очень, — ответил тот. — Более точное выражение — полон надежд.

Наперекор себе он не мог решить, на что надеялся: что мистер Робинсон — действительно доктор Криппен или что на самом деле он невиновен, а правда о смерти Коры все же от него ускользнула? Сев рядом, они стали ждать возвращения Билли Картера.

Когда в дверь каюты постучали, Хоули и Этель как раз упаковывали вещи. Они взяли с собой на «Монтроз» всего три чемодана, где уместились все пожитки, которые они решили оставить у себя. Большую часть мебели на Хиллдроп-креснт, 39, сдавал в аренду хозяин — мистер Миклфилд, — и Хоули Криппена никогда особо не интересовало имущество. Этель решила почти ничего не брать: поразмыслив, она поняла, что почти вся ее собственность некогда принадлежала родителям, и девушка цеплялась за нее лишь из сентиментальной привязанности. Им обоим необходима была лишь кое-какая одежда и деньги, которых, по счастью, оказалось вдоволь. Долгие годы Хоули старательно экономил и основную часть своего богатства прятал от глаз Коры, тогда как Этель заботливо хранила и сбережения, и наследство. Они, безусловно, могли бы купить в Канаде славный домишко и спокойно начать новую жизнь.