Вот в чем дело! Игры разума... обучение поведению... психология... Оливия на минуту закрыла глаза, но мысли бешеной скоростью вертелись у нее в голове. Она вспоминала имена крещеных младенцев из списка, который дал ей отец Джеймс. Она просматривала их десятки раз... Томас... Брайан Томас был единственным с этой фамилией.

– Кто ты? – воскликнула она, снова двигая ногой в сторону двери.

Снова разряд! Боль охватила ее горло. Она взвизгнула.

– Ни о чем не спрашивай, – приказал он. – Молчи.

Когда машина резко повернула и начала подпрыгивать на изрытой колеями дороге, Сара принялась хныкать.

– Ты тоже заткнись! – рявкнул он. Томас... она снова стала вспоминать список, перебирая имена. Билл и Моника Трент, Сет и Розмари Бэйли, Ральф и Примроуз Стаффорд... но... но не было ли... затем ее осенило... Том и Фрида Саттер крестили младенца. Том – это Томас, а мальчика назвали... Уильям, нет, Уоррен... Уоррен Саттер... это имя казалось знакомым. Она где-то его слышала. Точно? Или ей только кажется? Голова у нее раскалывалась от боли, мышцы ослабели, и она смутно осознавала, что машина замедляет ход. Уоррен Саттер... О господи... Она слышала это имя в Тулейнском университете! Ведь доктор Лидс называл это имя, когда опоздал на встречу с Оливией? Он говорил что-то о разговоре с доктором Саттером... ее братом... убийцей-садистом. Он не священник, а преподаватель.

Ломкая трава царапала днище машины, когда та ехала по длинной темной извилистой дорожке. Сердце Оливии бешено колотилось. Он вез их в какое-то далекое, заброшенное место – точно так же, как он поступил с женщинами, замученными на мельнице. Господи... как ей спасти себя? Сару? Кристи... где дочь Бенца? У нее в голове мелькали жуткие картины, одна хуже другой. Жива ли она?

Гравий заскрипел под колесами «Мерседеса», и машина, замедлив ход, остановилась. Убийца выключил двигатель. Он, тикая, остывал, но, помимо этого, слышались и другие звуки... унылое завывание ветра, хныканье Сары и кое-что еще... приглушенный вой собак.

Сара, дрожа, сидела на переднем сиденье и смотрела через ветровое стекло. Очевидно, она провела здесь не один день, возможно, неделю, и что ей пришлось тут пережить... Оливия устремила взгляд на высокое строение. Это было здание с остроконечными фронтонами, сарай с крутыми скатами крыши. Лай доносился изнутри и приводил Сару в самый настоящий ужас.

А что удивительного? Подумай о том, на что способен этот человек.

У Оливии горло пересохло от страха.

Что бы ни было внутри этого темного строения, это означало верную смерть.

Он вылез из машины, обошел ее и открыл заднюю дверцу.

– Давай, Бибиана... или тебе больше нравится Вивиан? – спросил он, затем ответил: – Нет, мне нравится Бибиана. Теперь ты дома, и Люси ждет.

– Я не знаю никакой Люси, – прохрипела она, но ее сердце похолодело. Она понимала, что предстоит.

– Еще как знаешь, Бибиана. Ты ведь умная, не так ли? Да еще все эти твои видения. Ты знаешь, кто такая Люси, не стоит отпираться.

– Кристи, – прошептала она, чувствуя тошноту. Хотя она это ожидала. Дочь Бенца. Но, по крайней мере, она была жива.

И, вероятно, подвергается пыткам. Может, она обезображена...

– Я знал, что ты догадаешься. – Направив пульт дистанционного управления на ее горло, он вытащил из машины Сару, затем Оливию. – Один неверный шаг, и я пропущу через тебя разряд. И через твою подругу тоже. Если попытаешься убежать, две другие женщины будут страдать. Ужасно.

Оливия закусила губу и поникла в душе. Она знала, что он говорит абсолютно серьезно. Но все это было слишком страшно. Думать о том, что дочь Бенца принесут в жертву в качестве святой Люси... но до ее праздника еще больше недели, почти две. Может, Кристи сумеет убежать, прежде чем встретит ужасную смерть. Оливия должна найти способ помочь ей освободиться.

Смерть самой Оливии неминуема, до нее остались считанные дни, но все-таки было время помочь Кристи.

– Быстрее, Бибиана, твоя судьба ждет тебя. Ты ведь знаешь, какая она, да?

Оливия внезапно поняла. Она вспомнила, как изучала мученичества святых в последние месяцы. Святая Бибиана умерла ужасной смертью. Сначала ее секли, пока она не стала истекать кровью, а потом... потом бросили собакам.

Она снова услышала завывания, глубокий, зловещий гул, разносящийся в ночи. Ее охватил трепет. Ей не было нужды сообщать, что собак специально держали на голодном пайке.

Сара хныкала и сжималась, когда он вел их к жуткому зданию.

Бежать особо некуда. Вокруг них был лес, а в воздухе витал затхлый и густой запах реки. Местами собиралась изморось, густая, как туман. Каждый раз, когда Оливия оступалась, он пропускал через нее разряд электрического тока, и она слабела.

– Пошевеливайся! – резко сказал он, теряя терпение. Ей нужно отобрать у него электрошокер и воспользоваться им против него. Каким-то образом... в подходящий момент. Он, подталкивая женщин, провел их через дверь, и они оказались в длинном коридоре без окон. У двери в конце коридора скреблись и рычали собаки.

Оливию чуть не стошнило.

Давай – попытайся одолеть его. Не позволяй ему запереть тебя здесь, иначе ты точно умрешь!

Ее сердце бешено колотилось. Подбородок трясся. Она была очень слаба, но если бы ей удалось захватить его оружие...

Не обращая внимания на ведущие наверх ступеньки, Саттер толкал их вперед.

– Живее.

Давай, Оливия! У тебя нет выбора. В противном случае ты будешь мертва! Сара и Кристи тоже!

Крики Сары стали громче. По ее лицу струились слезы.

– Нет... нет... нет... – Она стала упираться, и он, открыв дверь и включив свет, принялся заталкивать ее внутрь.

Пришло время!

Оливия бросилась на Саттера и, царапаясь и цепляясь за него, стала отбирать у него пульт.

Сара вскрикнула и ввалилась в ужасную комнату.

– Ради всего святого, Сара, помоги мне! – закричала Оливия.

Уоррен, взвыв, нажал на кнопку на пульте, и по телу Оливии прокатилась мучительная боль. Она попыталась выцарапать ему глаза, и ее ногти сдирали кожу с его щеки.

Он втолкнул ее в комнату.

– Ах ты, глупая, безмозглая сучка!

Она упала на пол и ободрала колено. Хотя она не двигалась, он пропустил через ее тело еще один разряд. Боль охватила ее мышцы. Она закричала.

И он снова нажал на ужасную кнопку. Ее тело задергалось, а по позвоночнику прошла волна боли. Она завизжала в агонии.

Снова!

– Не-е-е-ет! – Она не могла дышать.

Еще раз!

Он не останавливался, пока она, дергаясь на грязном полу, не стала задыхаться, и ее горло не разболелось от криков. Лежа на клочках соломы, она заметила собак... они были на цепи, но расхаживали рядом с конурами.