Он явно имел в виду Блаватскую, но был настолько предусмотрителен, что ни разу во время разговора не назвал ее имени, опасаясь колкостей со стороны индуса.

— Ну, вот, например, возможен ли такой случай, когда появляется некто, обладающий немыслимой оккультной энергией, и творит чудеса, — продолжал Генри С. Олкотт растолковывать свой вопрос. — И мы вдруг узнаем, что этот человек нигде и ни у кого не учился и никаких йоговских упражнений не делал.

Свами Даянанда неторопливо обдумывал свой ответ. Разумеется, его раздражала и пугала настырная манера разговора Олкотта. Однако он держал себя в руках, его лицо ничего не выражало, было бесстрастным.

— Это будет возможным лишь в том случае, если эти люди практиковали йогу в предыдущих рождениях, — осторожно ответил он Олкотту.

Олкотт, удовлетворенный услышанным, переменил тему разговора, начал спрашивать о буддизме и буддийской литературе.

— Представления, которые западные ученые составили о восточной религии, — охладил его пыл Даянанда, — абсолютно искаженные, это какие-то маловразумительные, не соединенные друг с другом отрывки из священных книг.

И чтобы окончательно их добить, Свами Даянанда заключил свои рассуждения тем, что иностранцы, чужаки, «млечха» вообще ничего не смыслят в восточной мудрости, не ведают о ней, как сказали бы в России, ни ухом, ни рылом и долго еще будут пребывать в таком состоянии полного невежества, абсолютно непросветленными.

— Вообще-то древние источники, — сказал он назидательным тоном, — недоступны миру, они тщательно спрятаны в Гималаях, в потаенных местах[405].

К сожалению, попытка Елены Петровны переломить ситуацию и расположить к себе Сарасвати Даянанду успехом не увенчалась.

Она поняла, что со Свами Даянандом каши не сваришь, он очень низко ее ставит и не намерен поддерживать Теософическое общество.

Симла расширила круг ее друзей и поклонников среди проживающих в Индии англичан, шотландцев и ирландцев. Синнетт познакомил ее с влиятельными британскими чиновниками, в том числе с отцом Редьярда Киплинга, который сотрудничал с его газетой «Пайонир».

Вполне возможно, что Елена Петровна на время исчезала из поля зрения своей свиты, удалялась куда-то в горы, подальше от шумных городов и экзальтированных знакомых. Ее маршруты не пролегали в безлюдных местах среди дикой природы. Она обычно попадала в курортные городки, в которых имперское величие проглядывало в каждом кирпиче, но размеры строений в сравнении со сходными зданиями в метрополии были сильно уменьшены, отчего церквушки, муниципальные учреждения, особняки и дворцы знати на фоне гор выглядели почти игрушечными. Типичные образцы английской колониальной архитектуры в далекой восточной провинции. Как только приходила жара, британская администрация переезжала в горы. Кто служил на севере Индии, отправлялся в Гималаи, в Симлу или Дарджилинг, кто на юге — в Голубые горы, в Кодайканал, а кто в центре — выбирал место своего пребывания по воле начальства, но обязательно там, где было прохладно.

Она любила останавливаться в особняках с потемневшими от времени стенами, с полами, выстланными мраморными плитами, с просторными гостиными, верандами и верхними галереями. Они напоминали ей дома деда в Саратове и Тифлисе.

Блаватская из Симлы совершила ознакомительную поездку в долину Спити, которая расположена в Малом Тибете на высоте около четырех тысяч метров над уровнем моря. В долине Спити находятся средневековые буддийские монастыри, которые стоят на скалистых утесах. Для нее было настоящим удовольствием медленно передвигаться верхом на низкорослой лошадке по узкой горной тропе. Находясь в седле, она молодела.

С политической точки зрения появление в Индии Блаватской, американской гражданки, русской по происхождению, было событием неординарным и не могло быть незамеченным британскими властями.

Блаватская заявила без обиняков, что приехала в Индию по совету Учителей специально для того, чтобы обогатить свои эзотерические знания новыми разысканиями.

Иными словами, это было ее настоящее паломничество на духовную родину. Она не собиралась во время своего путешествия набраться побольше внешних впечатлений. Ее интересовало другое — обретение духовной истины.

В марте 1882 года, однако, прекраснодушие, которое среди них воцарилось, было нарушено суровым письмом Свами Даянанды Сарасвати, который возвращал свой диплом Теософического общества и требовал от них в дальнейшем нигде не упоминать своего имени как теософа[406]. Конфликт между теософами и индусами из «Арья Самадж» входил в фазу открытого противостояния. Индусским радикалам не пришлись по душе печатающиеся в «Теософисте» статьи. Они посчитали их эклектичными и вульгарными. Вместе с тем в Индии существовали индусские умеренные круги, в которых деятельность Блаватской и Олкотта рассматривалась как своевременная поддержка начавшемуся духовному возрождению Индии. Широким жестом со стороны реалистически настроенных брахманов стало символическое приобщение Олкотта к брахманской варне. Весной 1883 года он прошел через обряд повязывания на шею священного шнура «упавита».

В Индии Блаватская и Олкотт купили в 1882 году на пожертвования теософов и на доходы от «Теософиста» землю на окраине Мадраса для штаб-квартиры Теософического общества. Деньги собирали всем миром чуть-ли не целый год. Место это называется Адьяр. Елена Петровна выбрала этот кусок индийской суши для столицы своей оккультной империи не случайно. Она была убеждена, что именно там сохранилось кое-что от легендарной Лемурии. Там же, как она полагала, уцелел осколочек от гигантского сверхконтинента Гондваны, который в доисторические времена объединял Индию, Южную Америку, Австралию, Африку и Антарктиду. На индийской земле она надеялась обнаружить следы Атлантиды. Ее особое внимание привлекло племя Голубых гор — тодда. В людях этого племени, в их глубоких познаниях законов природы она видела отблеск величия исчезнувшей цивилизации атлантов. Она не раз посещала Кодайканал — курортное местечко в Тамилнаду, на юго-востоке Индии. В Голубых горах Нильгири она познакомилась с жизнью, обычаями и верованиями племен тодда, ку-румба и баддага. Печатавшаяся в 1883 году в журнале М. И. Каткова «Русский вестник» вслед за путевыми очерками «Из пещер и дебрей Индостана» новая книга Блаватской «Загадочные племена на „Голубых горах“» закрепила ее славу талантливой беллетристки.

Елена Петровна Блаватская, находясь в Симле в доме Синнеттов или в «Замке Ротни» Хьюмов, обычно после ланча прирастала к креслу и, слегка приспустив веки, отрешенно наблюдала, как к ней, погруженной в раздумье, осторожно, чуть ли не на цыпочках, подкрадываются люди. Одни из них просто хотели засвидетельствовать почтение, тогда как другие жаждали с ее помощью приобщиться к тайнам оккультизма. Они кружили вокруг нее, подбираясь все ближе и ближе, словно их притягивали к себе вибрации ее рождающихся мыслей; само же ее лицо становилось кротким и привлекательным. Она умела выжидать, делала вид, что пребывает в глубокой медитации, а в душе наслаждалась их робостью, готовностью отдать себя в чужие руки. Ее манера овладевать людьми неожиданно для них, одним стремительным броском была очень схожа с повадками скользящих по стенам и потолкам индийских домов большеглазых яркоокрашенных ящериц — гекконов. Эти пожиратели мух, комаров и пауков могли часами поджидать свою добычу. Но в отличие от впадающих в ужас смерти насекомых у ее жертв были сияющие счастливые глаза. Более того, они начинали порывисто дышать не от страха, а от предвкушения долгого и сладостного с ней общения. Елена Петровна взращивала в них веру в иерархов света и, разумеется, не забывала про себя. Она получала изысканное удовольствие, когда вносила смуту в их внешне размеренный, спокойный образ жизни. Не было для нее большей радости, чем видеть крушение привычного духовного мира, зная, что и она тоже приложила руку к его кончине. Так или иначе, Блаватской в конце концов удалось привлечь к себе внимание большого числа людей. Правда, не все из них поверили, что она и опекающие ее «махатмы» — хранители древнего, тщательно запрятанного знания.