— Чья игра?

— Короля и слона.

— Джон Дж. Брусард, Уолтер Обей и братья Коссак? Глаза Боска широко раскрылись. Теперь они стали еще более холодными.

— Засунь голову себе в задницу — там найдешь улики. А теперь отпусти меня — быть может, я помогу тебе выбраться.

Теперь Боск приказывал.

Майло положил фотографии и наркотики на стол. И сделал вид, что обдумывает компромисс.

Неожиданно он вновь подошел к Боску, опустился на колени и коснулся пальцем лодыжки — того самого места, куда только что упиралась его туфля.

Боск мгновенно вспотел.

— Еще одна аналогия с шахматами, — сказал Майло. — Проверим твою эрудицию, Бобби Фишер. Расскажи мне, зачем ты украл машину и устроил представление в кафе, зачем тебе почтовый ящик на «Плайа дель Соль» и что ты искал возле моего дома?

— И все за один день работы, — сказал Боск.

— По приказу Джона Дж.?

Боск ничего не ответил.

Майло вытащил пистолет и прижал дуло к мягкой загорелой плоти под подбородком Боска.

— Подробности! — резко потребовал он. Боск стиснул зубы.

Майло убрал оружие. Когда Боск рассмеялся, Майло проговорил:

— Твоя проблема, Боск, состоит в том, что ты считаешь себя конем, а на самом деле ты пешка, которая жрет дерьмо.

Он ударил рукоятью пистолета по лодыжке Боска. Достаточно сильно, чтобы раздался треск ломающейся кости.

Майло подождал, пока Боск перестанет плакать, а потом снова поднял пистолет.

Боск с ужасом наблюдал за поднятой рукоятью, потом закрыл глаза и зарыдал в голос.

— Крейг, Крейг, — укоризненно сказал Майло и начал опускать оружие.

— Пожалуйста, пожалуйста, не надо! — закричал Боск и начал что-то невнятно лепетать.

Уже через несколько минут Майло знал все, что хотел. Добрые старые рефлексы Павлова. Интересно, гордился бы им сейчас Алекс?

Берт Гаррисон положил руку на плечо человека, сидевшего в кресле. Мужчина запрокинул голову и что-то пробормотал. Я увидел свое отражение в зеркальных стеклах очков. Два мрачных незнакомца.

— Меня зовут Алекс Делавэр, мистер Бернс, — представился я.

Уилли Бернс улыбнулся и вновь запрокинул голову, а потом повернулся, как это делают слепые, ориентируясь на голос. Кожа между белой бородой и огромными линзами очков была потрескавшейся и шершавой, туго натянутой между острыми костями. Длинные худые пурпурно-коричневые руки с крупными костяшками пальцев и пожелтевшими ногтями неподвижно лежали на мягком белом одеяле, покрывавшем колени.

— Рад встрече с вами, — сказал он, а потом повернулся к Берту: — Правда, док?

— Он не причинит тебе боли, Билл. Он хочет кое-что узнать.

— Кое-что, — повторил Бернс. — Жил да был… — принялся он что-то напевать, немного фальшиво, но приятным голосом.

— Берт, сожалею, что мне пришлось вас выследить…

— Твой долг.

— Мне пришлось…

— Алекс, — сказал он, успокаивающе погладив меня по щеке, — когда я узнал о твоем участии в расследовании, мне стало ясно, что такой вариант развития событий весьма вероятен.

— Узнали? Ведь вы послали мне «Книгу убийств»? Берт отрицательно покачал головой.

— Тогда кто? — удивился я.

— Не знаю, сынок. Пирс кому-то ее послал, но ничего мне не рассказал. Он вообще ничего не говорил о книге, лишь упомянул о ней за неделю до смерти. А потом принес и показал мне. Я не знал, что он зашел так далеко.

— Что он собирал воспоминания?

— Кошмары, — уточнил Берт. — Он переворачивал страницы и плакал.

Уилли Бернс смотрел на вершины деревьев и продолжал что-то тихонько напевать.

— Где Швинн взял фотографии, Берт?

— Одни были из его собственного архива, другие он украл из официальных полицейских досье. Пирс довольно давно стал вором. Это его слова, а не мои. Он часто воровал в магазинах, забирал ювелирные изделия, деньги и наркотики с места преступления, общался с уголовниками и проститутками.

— Он сам это рассказал?

— Постепенно, в течение длительного времени.

— Исповедовался, — уточнил я.

— Я не священник, но он пытался спасти свою душу.

— И спас?

Берт пожал плечами:

— Насколько мне известно, молитвы не входят в репертуар психиатра. Однако я делал все, что мог. — Он посмотрел на Уилли Бернса. — Как ты себя сегодня чувствуешь, Билл?

— Очень хорошо, — ответил Бернс. — Учитывая мое положение. — Он повернул голову. — С гор дует приятный ветерок, вы его чувствуете? Шелест листьев напоминает звон струн мандолины. Как в венецианских гондолах.

Я прислушался. Однако не заметил движения в кронах деревьев.

— Да, очень красиво, — сказал Берт.

— Знаете, меня мучает жажда, — сказал Уилли Бернс. — Могу я что-нибудь выпить?

— Конечно, — ответил Берт.

Я покатил Бернса обратно к дому. Передняя комната оказалась полупустой — диван возле окна и два ярко-зеленых складных кресла. Два торшера в углах комнаты. На оштукатуренных стенах репродукции из журналов, вставленные в рамки. Кресла стояли так, чтобы можно было провезти инвалидное кресло, и резиновые колеса оставили серые следы, ведущие в заднюю комнату. Ручки на двери не было.

Такая дверь легко раскрывается от простого толчка.

Кухня располагалась справа: сосновые шкафчики, металлический кухонный стол, плита на две горелки, на которой стоял чайник с медным дном. Берт вытащил бутылку минеральной воды с лимоном из белого холодильника, с некоторым трудом откупорил ее и протянул Уилли Бернсу. Тот схватил бутылку двумя руками и сразу же выпил половину, его кадык поднимался и опускался при каждом глотке. Потом он прижал стекло к лицу, покатал по коже и блаженно вздохнул.

— Спасибо, доктор.

— Всегда рад помочь, Билл, — ответил Берт и повернулся ко мне. — Ты можешь присесть.

Я устроился в складном кресле. В доме пахло чипсами и жареным перцем. Над плитой висели связки лука и красного стручкового перца. Я заметил и другие мелочи: баночки с сушеными бобами, чечевицей и спагетти. Здесь явно готовил любитель вкусно поесть.

— Значит, вы не представляете, как «Книга убийств» попала ко мне?

Берт покачал головой:

— Я не знал, что ты имеешь к этому отношение, до тех пор, пока Мардж не рассказала мне о вашем с Майло визите. Тогда я впервые услышал о нераскрытом убийстве. — Он собрался присесть в другое складное кресло, но в последний момент передумал. — Давай выйдем на свежий воздух. Ты подождешь нас немного, Билл?