— Нет, женщина, не эту! Эта не для… Эта только для самых крайних случаев. Сейчас нужна другая. — Он засунул флягу обратно в сумку и вытащил другой сосуд, попроще. Отпил глоток и передал по кругу.

Мы выжали одежду, и каждый нашел себе место на солнце. Д'Натель застонал от наслаждения, вытянувшись на камнях и закрыв глаза. Я сидела, привалясь спиной к скале, подставив лицо солнцу и наблюдая за ручьями, стекающими с моих башмаков.

— Во всем этом есть только один положительный момент, — заметила я, — все это очень похоже на купание. Было бы чуть теплее, я сама бы туда нырнула.

— Купание! — с отвращением повторил Баглос, промокая влажную рубаху краешком одеяла. Погружаться в воду чрезвычайно нездоровая привычка. Ощущаешь только холод. Не понимаю тех, кто это любит. Мой дядя Балзир говорил, что подобные упражнения могут уменьшить рост человека. Дульсе не практикуют купаний.

— Дассин, должно быть, одобрял купания, — сонно произнес принц. — Кто-то вечно заставлял меня лезть в воду.

Мы с Баглосом удивленно переглянулись. Принц, кажется, не вполне осознавал, что говорит.

— Наверное, он многое заставлял тебя делать, если ты был таким непослушным ребенком, как рассказывает Баглос, — предположила я.

— Многое: не бегай, не спорь, не дерись со мной, помолчи. Будь осторожен. Дай я покажу. Читай… думай… пятьдесят поколений. Мы ошибались… ответ здесь, лежит на поверхности. Наши враги не дремлют. Смотри вглубь, внутрь…

Я замахала взволнованному Баглосу, чтобы он молчал, и негромко задала следующий вопрос.

— Но он был добр к тебе. Он ведь не бил тебя, как прежний Наставник… Экзегет, да?

— Да и нет. Его голос был добр. Он был мудр, как мой отец. Он шутил, но был таким жестким, неумолимым. Вечно было это «однажды», — Д'Натель бормотал все медленнее, — однажды все прояснится. Однажды твой дар изменит все. Но как долго ждать, — слова превратились в долгие вздохи, — долго ждать в темноте. Почему так долго, Дассин? Отпусти меня. Ради небесной любви, пусти… а…

Д'Натель подскочил, разбуженный собственным криком. Краска смущения залила его лицо.

— Должно быть, я заснул. Огни ночи… — Он яростно потер голову. — Ты высох, дульсе? Нам пора в путь.

— Я готов выполнять приказы, мой господин. После того как мы услышали крик души принца, вести обыденные разговоры не хотелось. Я размышляла, были ли его слова истинными воспоминаниями или же навеянными сном воспоминаниями о том, что он слышал от Баглоса, Дассина и меня. Что может сниться, когда тебя лишили личности?

Следующий поворот реки, и все воспоминания Д'Нателя выскочили из головы, третья подсказка Автора лежала перед нами, на самом виду. Тропа, по которой мы двигались, уходила дальше во мглу, но шагах в пятидесяти за поворотом от нее отходила еще одна тропа, резко поднимающаяся по правой стене расселины. Где-то вдалеке за пределами нашей видимости слышалось приглушенное бормотание ветра или воды.

— «Поднимись по древнему лицу, которое рыдает», — изумленно произнес Баглос.

Я перевела дыхание. Высота не пугала меня так, как темнота, но раньше мне не приходилось делать ничего подобного. Будет ли там место спешиться, если вдруг придется?

— Я снова полагаюсь на тебя, — прошептала я Огненному Шипу, поглаживая его по шее.

Мы медленно двигались, не прекращая разговаривать с конями. Путь, разлом в выщербленной скале, был шире, чем казался снизу, в некоторых местах лошадь даже могла развернуться, но он был не настолько широк, чтобы задерживаться хотя бы на одно лишнее мгновение. Я не удивилась бы, если бы дорога обрушилась в никуда за первым же утесом. И мне показалось, что мои худшие ожидания оправдались, когда мы приблизились к выступу, над которым нависал огромный валун, за ним не было видно ничего, кроме пустоты.

Д'Натель проехал первым, пригнувшись в седле, чтобы не задеть головой о камень, и исчез за выступом. Я направилась следом. Припав к рыжеватой гриве Шипа и умоляя коня прижаться как можно ближе к скале, настолько, насколько позволит нависающий валун.

Когда я обогнула выступ, шум, становившийся громче с каждым шагом, превратился в рев, все самые страшные участки пути показались ерундой, когда я увидела источник этого рева. В конце расселины поднимался красно-серый утес, гранитное подножие обледенелых пиков, расходящихся во всех направлениях, насколько мог видеть глаз. Из разлома в скале с ревом обрушивался водопад, неся массы воды в долину, далеко вниз, в реку, которая отсюда казалась узкой лентой. Послеполуденное солнце играло на окутывающих водопад брызгах, соединяя края ущелья изумительной двойной радугой.

Д'Натель остановился в нескольких шагах впереди меня.

— Это должно быть здесь, разве не так?

— Думаю, да, — ответила я. Ни один дж'эттаннин не устоял бы перед такой красотой.

— Может быть, меня послали сюда ради этого. Я никогда не видел ничего подобного. — За восторгом, звучащим в его словах, таилась такая тоска и такое одиночество, что и камень бы смягчился.

— Проклятая тварь! Предательская кляча! Крики раздавались у нас за спиной. Баглос стоял под нависающим валуном, заглядывая за угол и размахивая руками. Полярной Звезды не было.

— Баглос, что случилось? — закричала я.

— Презренный сын зидов, должно быть, уже на пути в Йеннету. — Дульсе брел к нам по крутому подъему. — Объезжать валун было так страшно. Я спешился, чтобы пойти самому, а конь испугался. Вырвал поводья у меня из рук. О мой принц, что за дурак достался вам в Проводники.

Я не могла не согласиться. Перед нами долгий трудный путь, несложно понять, насколько шатки наши позиции. Даже если кто-то из нас возьмет Баглоса в седло вторым, непреложный факт — почти все наши припасы едут в Йеннету. Прямо в лапы зидам. Все…

— Баглос, а дневник тоже в твоих сумках?

Дульсе, казалось, вот-вот умрет.

— Самое неприятное, — произнес Д'Натель.

— Хуже, чем самое неприятное, — заявила я. — Я помню подсказки и схему, но что, если она понадобится нам? Что, если мы поняли что-то неверно и нам придется начинать сначала?

— Я знаю лишь один способ вернуть коня, — сказал принц.

Конечно же магия. Позвать Полярную звезду обратно.

— Ты не можешь так рисковать.

— Дневник не должен попасть в руки тех, кто преследует нас. Даже если по какой-то случайности то, что я сделаю, не выведет их на наш след, они могут расшифровать карту. И узнать то, чего знать не должны.

Баглос, молчаливый и потрясенный, прижимал руки к груди, переводя черные глаза с принца на меня и обратно.

Как он уже делал на развалинах старинного замка, Д'Натель закрыл глаза, слегка шевельнул пальцами и прошептал имя коня. Потом уселся на тропинку ждать, прихлебывая воду из фляги и свесив ноги в головокружительную бездну внизу. Я чувствовала себя увереннее, прижимаясь к утесу, и была слишком взволнованна, чтобы сидеть.