четвертого — и так можно до бесконечности. Только Фину это не вернет. И она точно не хотела бы, чтобы Телль его искал. Фине было важно, чтобы Телль вырвался отсюда.

У блокпоста на выезде из города его ждал посыльный из штаба, который не давал уехать без Телля возвращавшемуся почти пустым автобусу.

— В батальон надо попасть как можно скорее, — вручив Теллю сумку с письмами для бойцов и конвертом для командира, посыльный повернулся к водителю. — Гони без остановок до самой конечной. Понял?

Водитель кивнул. Дверь автобуса закрылась. Посыльный сказал поднимать шлагбаум. Пассажиры, занявшие все первые ряды, постоянно оборачивались на сидевшего сзади с автоматом и почтовой сумкой человека, взгляд которого застыл на фотокарточке в руках.

"Родная моя, любимая", — беззвучно повторял Телль.

Теперь эта фотография — все, что у него осталось от стольких лет жизни с Финой. И все, что осталось от Фины с Ханнесом.

Телль поднял глаза. За окном мимо плыли танки, бронемашины, грузовики с солдатами. Фина, веселая, добрая, светлая, в жизни никому не сделавшая зла, — ведь она лучше их всех. Почему эти танки, созданные убивать, целы? Почему живы эти солдаты, почему жив он, взявший в руки оружие?

За чем он сейчас едет?

На автостанцию Телля пришел встречать командир. Вытерпев неспешно спускавшихся из автобуса пассажиров, он сходу спросил про переданную штабом сумку.

Проверив, застегнут ли карман, в котором спрятана фотография, Телль рассеянно поглядел на левое плечо. Сумки не было. Отодвинув Телля, капитан вбежал в автобус. Сумка лежала на одном из сидений последнего ряда — там, где ее и забыл Телль. Вытащив из сумки конверт, комбат недоверчиво поглядел на бойца.

— В порядке? — спросил капитан и, не нуждаясь в ответе, продолжил: — Отправляйся отдохнуть, вечером выступаем. Сейчас у меня каждый боец на счету. Все письма, отпуска — потом.

Крепко держа конверт, комбат побежал по своим делам, а Телль остался стоять у автобуса. Куда идти, что делать — он не понимал. Он вообще не понимал, как теперь жить.

Водитель, открыв переднюю дверь, грыз на ступеньках семечки.

— Весь город из-за вас бежит, — выговаривал он Теллю. — Стой тут ваши армейские — те не пошли б сюда прорываться… Сейчас вот третий рейс буду делать. Потом еще два.

У автобуса с вещами, кто что мог унести, собирались люди.

— Не, с козой не возьму, — стряхнув со штанов шелуху от семечек, по-хозяйски заявил пожилой женщине водитель. — Ты б еще корову привела!

— Нет у меня коровы, — оправдывалась женщина. — Никого нет, только коза. Не могу я ее оставить.

— Тогда с ней и оставайся.

Телль пожалел, что у него не оказалось денег. Будь в кармане хотя бы четверть зарплаты с фабрики — водитель и козу бы взял в автобус, и даже корове нашел бы место.

Где-то совсем неподалеку грохнул выстрел. Разрезав коротким свистом неторопливое людское ожидание, за автобусом бахнула мина. Он качнулся, брызнув стеклами. Телль и некоторые из собиравшихся уехать людей легли на землю, остальные бросились врассыпную. Смирно стоявшая у пожилой женщины коза выдернула из руки хозяйки веревку и поскакала. Женщина побежала за ней.

— Птичка, вернись! — кричала она. — Птичка!

Раздался новый взрыв, уже дальше. Потом еще один, и все затихло. Поняв, что обстрел закончился, люди быстро стали заполнять автобус.

Приготовив автомат, Телль всматривался в сторону, откуда стреляли. Там могли быть только свои.

Набитый в спешке автобус уехал, открыв Теллю крохотное здание автостанции, часть которого взрывом вывернуло наизнанку.

На соседней улице, прямо посередине дороги, лежала отправившаяся искать козу женщина. Кто-то накрыл ей голову одеялом. Возле хозяйки, словно ожидая, что та уведет ее домой, стояла коза.

Стреляли действительно свои. Найдя оставленный военными миномет, бойцы батальона решили проверить, как он работает, чтобы потом не подвел в бою.

— Ну подумаешь, бабку убили! — пожимал плечами Макс третий. — На войне ж не без потерь.

Телль смотрел на него исподлобья. Жаль, что его напарник сейчас не вспомнил о своей матери.

— Доложите, что противник обстрелял наши позиции, — распорядился командир. — Погибла мирная жительница.

От ненависти к происходящему у Телля пылало в голове. Как же они так могут?..

Самое правильное сейчас — прекратить то, что здесь творится. Чтобы люди перестали стрелять, перестали убивать, мучить друг друга. Чтобы мирные жители вернулись в свои дома. Только вот те, кто может тут все прекратить, — они никогда этого не сделают. Ведь здесь нет ни их самих, ни тех, кто им дорог.

В силах Телля лишь перестать стрелять самому.

Уставший, разбитый он открыл дверь квартиры. Чужой ковер на полу, чужая чашка, чужой душ. А правильно если, то — Телль здесь чужой. В этой квартире, в этом городе, в этой стране.

Сложив аккуратно в рюкзак свои вещи, Телль поставил его в коридоре в угол. Рюкзак не должен мешать хозяевам, когда те вернутся. Они непременно вернутся. Фотографию с женой и сыном Телль положил сверху рюкзака, но, немного подумав, спрятал ее в нагрудный карман. Туда же он сунул свои документы.

Все приготовив, Телль посмотрел на часы. У него еще было немного времени. Он уселся на пол, прислонился головой к стене и закрыл глаза.

***

Позиция, которую для Телля с напарником выбрал командир, была очень хорошая. Когда к ним выйдут чужие солдаты, то окажутся как на ладони. Напарник, Макс третий, к середине ночи заснул, перегорев от нетерпения дождаться врага. Телль слышал его тихое, ровное дыхание.

Сам он все это время думал о Фине. Телль вспоминал их прощание на вокзале. Как Фина хотела, чтобы он спасся! Для нее это было важнее, чем, если Телль просто останется жив. Сейчас, пока не занялся рассвет, он еще может скрыться. Всего пара километров, полчаса отделяют его от другой жизни.

Получится не только спастись самому. Если Телль встретит чужих солдат, то и они не попадут в засаду, и у него в батальоне никто не погибнет, потому что не будет боя.

Война на том не закончится, но останутся в живых несколько десятков людей. Это больше, чем жизнь одного Телля.

Убедившись, что напарник крепко спит, Телль тихо поднялся. Когда начало светать, он был уже довольно далеко. Шел осторожно, то и дело оглядываясь назад. Никто его не преследовал.

Телль знал, что тропинка, по которой он шагал, оставалась единственной не заминированной дорогой на этом участке, и встреча с чужими солдатами неминуема. Нужно только заметить их раньше, чем они увидят его.

Дойдя до поля, Телль остановился. Вот здесь он и встретит их. Телль сел у края