– Интересная сказка, – саркастически ухмыльнулся Пит. – Ты хочешь сказать, коллега, что уже не работаешь на своих?

– А ты хочешь узнать, коллега, на кого я работаю сейчас? Отвечу откровенно! На себя работаю, дорогой, на себя! Поэтому давно уже выбираю тех хозяев, которые больше платят. Только не говори, коллега, что ты поступаешь иначе и продолжаешь служить идеалам, навязанным ещё в юности?!

– Ну, и кто ж тебе сейчас платит больше?!

– Пит, прошу тебя, не разочаровывай меня окончательно. Как я могу это сказать? Если б я даже знала доподлинно, кто мои нынешние боссы, всё равно не выдала бы тебе их имён. Но, увы, я знаю только то, что это очень, ну просто очень влиятельные люди в Вашингтоне и Лондоне. И именно они, с моей помощью, конечно, вполне терпимо отнеслись к твоей операции по ликвидации иерархов.

Вот стерва! Похоже, она не врёт! Её действительно перевербовали.

Лилия без особого труда читала его мысли. «Ну что, попался, умник?! Поверил?! Это очень хорошо!» – не без злорадства думала она.

– Ладно, приму на веру всё, что ты здесь мне наплела, – как-то вдруг сникнув, тихо произнёс Пит. Столь сильное нервное напряжение в его немолодом возрасте не могло не сказываться на здоровье. – И что же мы будем делать дальше? Я так понимаю, что мы поневоле оказались в одной команде. И вместе будем ждать появления новых хозяев. Хотя остался ещё Майер.

– Да, Пит, будем ждать. Хозяева скоро объявятся. Что же касается Майера, которого ты уберёг от гибели, надеясь, что он тебе ещё пригодится, мне представляется, что после всего случившегося старик наверняка выйдет из игры.

– Кстати, Лилия, а ведь у меня есть что предложить твоим боссам... – неожиданно изрёк Пит.

– И что же?

– Как что? Великолепно отлаженную агентурную сеть империи Блейка. Пока что она полностью подконтрольна мне.

– Какой же ты у меня хитрюга! – с притворным восторгом воскликнула Монашка. – Но если не возражаешь, об этом утром. И подробнее!

После бурно проведённой ночи Монашка проснулась поздно. Открыв глаза, она вдруг вспомнила о Павле Фролове, и её охватило странное, ранее неведомое чувство вины и стыда.

Господи, что ж я делаю с собой?! На кой ляд ей всё это нужно?! Все эти шпионские страсти-мордасти! Ради кого и ради чего она живёт этой чужой жизнью, когда её настоящая жизнь оборвалась много лет назад?..

Поддавшись внезапно нахлынувшим на неё невесёлым мыслям и эмоциям, доктор Лилия Гордон невольно прослезилась. Проснувшийся Пит почему-то решил, что это слезы нахлынувшего на женщину счастья, которое она теперь связывала с ним.

Отставной полковник ФСБ медленно шёл по одному из боковых коридоров знаменитого на весь мир здания на Лубянке. Мацкевич даже на какое-то мгновение перестал размышлять, зачем его неожиданно сюда вызвали. Он даже не пытался прогнать прочь до боли щемящее чувство, охватившее его.

За четверть века, которые Леонид Сергеевич провёл в этих стенах, он, наверное, тысячу раз проходил по этому коридору, направляясь с очередным рапортом к начальству. Поначалу его всякий раз охватывало некое трепетное чувство значимости своей роли. К нему прислушиваются, его ценят. Но, увы, с годами всё резко изменилось и в этом здании, и в душе. Невообразимая тоска и апатия от собственной бесполезности, всячески подчеркиваемой человеком, к которому, собственно, он сейчас и шёл, три года назад сделали своё дело. Мацкевич ушёл.

Коридор местных небожителей, устланный, как и в былые времена, ярко-красной ковровой дорожкой, вёл его прямиком к дверям приёмной бывшего шефа ещё по КГБ, а ныне директора Агентства национальной безопасности, которое с недавних пор квартировалось тоже в этих стенах.

Всё-таки, что ему так срочно понадобилось?

Этот вопрос мучил Леонида Сергеевича ровно с того момента, как вчера в его квартире раздался телефонный звонок:

– Здравствуйте, товарищ полковник. Вас беспокоит приёмная товарища Кушакова. Если у вас нет возражений, то завтра в девять ноль-ноль машина будет ждать вас у подъезда.

– Кто со мной хочет встретиться? – переспросил Мацкевич, не веря своим ушам.

– Генерал Кушаков, – вежливо ответил голос.

– Хотеть не вредно... – машинально сказал отставник. – А по какому вопросу, не подскажете? Может, мне подготовиться надо?

– К сожалению, мне это неизвестно. К тому же я не уполномочен...

– Ладно, присылайте машину. До завтра.

В приёмной директора АНБ царила странная суета, ранее не свойственная этому месту. По крайней мере, в бытность Мацкевича на службе. Прошло минут пять, прежде чем миловидная девушка с погонами лейтенанта обратила, наконец, внимание на посетителя.

– Так это вы и есть полковник Мацкевич? Извините ради бога, Леонид Сергеевич, товарищ генерал вас ждёт. Я сейчас доложу.

Генерал встретил гостя чуть ли не на пороге кабинета и пригласил присесть в кресло возле журнального столика. Кушаков сиял улыбкой, которая, как показалось Мацкевичу, давалась ему нелегко.

Если б он знал, как несладко в последнее время живётся бывшему шефу, то не столь бы удивился, увидев сильно постаревшего за три года генерала. Накануне Кушакову вообще казалось, что его уничтожат окончательно.

Что это за люди такие, возмущался он про себя, вчера с тобой водку пьют, как говорится – не разлей вода, а на следующий день как овцу рвут на части. Так он думал о Крутове...

Кушакову, похоже, было невдомёк, что сам он был точно таким же с подчинёнными. Но так или иначе, терять здоровье ему было от чего. Глядя сейчас в глаза бывшему подчинённому, он и думать забыл, сколько крови попортил тому в свое время, порой не ставя Мацкевича ни во что.

Кряхтя, Пётр Семёнович приказал подать два стакана чая и по старой привычке бутерброды с колбасой и сыром. Из чего Мацкевич сделал вывод, что встреча будет носить неофициальный характер. Леониду Сергеевичу показалось странным, что Кушаков молчит. Пора бы и начать разговор. Он просто не сразу уловил, что хозяин кабинета о чёмто напряжённо думает. Генерал и вправду думал о том, что произошло накануне при встрече с кремлёвским «серым кардиналом».

...Когда рано утром Крутов вызвал к его к себе, ничто вроде не предвещало туч.

– Ну что, Пётр Семёнович, принёс кассету, которую обещал?

– Так точно, Илья Ильич, – не к месту по-военному отрапортовал Кушаков, вытирая платком потное лицо.

– Так что ждёшь? Врубай. Посмотрим, послушаем, чего там затевают наши либералы. Так где, говоришь, они гуляли?

– В Хаммеровском центре.

– В этом гадюшнике? Приличные люди давно туда не ходят, – искренне удивился Крутов, отхлебнув чаю из хрустального стакана в серебряном подстаканнике.

– Как видите, ходят, Илья Ильич. Признаться, я ещё и сам-то не успел просмотреть запись, – извиняющимся тоном произнёс Кушаков. – Только что доставили. Ну вот, всё готово, Илья Ильич. Врубаю...