С. 176.***** «Так и мы хотим уразуметь, что такое Имя само по себе…».

Имя само по себе есть, по-видимому, имя перво-сущности, или диалектико-мифологический аналог Имени Божьего, по образу которого существует, по А.Ф. Лосеву, и наше человеческое слово и имя. См. следующий интерпретирующий контекст из «философских тезисов» имяславия:

«Мы… употребляем слово „Имя“ в точном смысле, т.е. отделяем от него и сущностный, и внутритроичный, и софийный моменты, и понимаем его как энергию сущности… Имя отличается от второй Ипостаси тем, что это есть соотнесенная с инобытием вторая Ипостась, т.е. понятая ипостась… имя сущности есть не просто энергия сущности, но именно сверх-интеллигентная и расчлененно-интеллигентная, т.е. умная, энергия сущности» (Миф. Число. Сущность. С. 222 – 223, 225, 232).

О мифологическом аспекте соотношения категорий-мифологем Имени и Слова см.: Там же. С. 222.

С. 176.****** «Действительно, философия имени есть просто философия, та единственно возможная и нужная теоретическая философия, которая только и заслуживает название философии».

Специфику формирования философской мысли XX в. составляет углубленное внимание к проблемам языка. В отечественной философии это нашло свое выражение в создании реалистической философии имени и слова, о первых ростках появления которой писал А.Ф. Лосев в набросках к незаконченной книге «Вещь и имя» в 1929 г.:

«С большим трудом наметилась… подлинно ономатическая магистраль в современной философии; и это есть, несомненно, знамение и новой наступающей культуры, и новой, еще не бывшей философии… дух времени действительно изменился. Можно сказать, что еще никогда философия языка не занимала столь принципиального места, как сейчас» (Имя. С. 179 – 180).

С. 176.******* «Имя – как максимальное напряжение осмысленного бытия…».

А.Ф. Лосев как христианский неоплатоник опирается здесь, вслед за античным неоплатонизмом, на стоическое учение о «тоносе» – учении о бесконечно разнообразном напряжении бытия. Собственно термин «напряженность», который вводится Лосевым во многих его работах и особенно в «Античном космосе и современной науке» для суммарной характеристики инобытия, может быть, по его мысли, «вполне удовлетворительно переведен на греческий язык через стоический термин τονος» (Бытие. Имя. Космос. С. 461). По диалектической версии учения о «тонусе», бытие неоднородно в плане своей бытийственности. Оно обладает разной степенью «умности» и напряженности, разной степенью символичности и «напряжения символичности» (Там же. С. 302). По выражению А.Ф. Лосева, можно говорить даже о «бесконечной иерархии напряженностей бытия в космосе, восходящих от минимального напряжения к максимальному» (Там же. С. 200). Так, время космоса «в различной степени напряженно, т.е. в различной степени осмысливается как время»; оно «сжимаемо и расширяемо» (Там же. С. 199), и «лик вечности в разной мере почиет на космосе» (Там же. С. 289).

С. 176.******** «Имя – как максимальное напряжение осмысленного бытия вообще – есть также и основание, сила, цель, творчество и подвиг также и всей жизни, не только философии».

Философия имени (языка), или ономатодоксия, выступает для А.Ф. Лосева синонимом не только философии как таковой, но и всеобъемлющего цельного знания как необходимого момента цельной жизни в Боге. Имяславие в его расширительном понимании, по Лосеву, есть подлинный фундамент бытия, основание богословия, философии, науки, религиозной жизни. В комментируемом фрагменте текста происходит выход за пределы чистой диалектики к пониманию имени как духовной реальности и жизни – к Имени Божьему как основе жизни и самого А.Ф. Лосева, о чем свидетельствуют строки из его лагерного письма В.Μ. Лосевой (22.01.1932):

«Радость моя, – Имя, Число, Миф – стихия нашей с тобою жизни, где уже тонут отдельные мысли и внутренние стремления, и водворяется светлое и безмысленное безмолвие вселенской ласки и любви. Вечная, тихая, родная, Христос посреди нас!» (Лосев А.Ф. Жизнь. С. 374).

С. 176 – 177.* «Без имени… в бездне абсолютной тьмы…».

Здесь, по комментарию В.В. Зеньковского, метафизика имени, которым бытие «именуется» и «светится», явно «сближается с метафизикой света» (Зеньковский В.В. История русской философии. Т. 2. Ч. 2. С. 141). В буквальном прочтении, однако, это последнее выражение «бытие… светится» не встретилось нам в «Философии имени». Это – лишь логический вывод из понимания мира как имени, подражающего Имени Божьему, которое есть Свет. Для В.В. Зеньковского, по его словам, осталось неясным, была ли А.Ф. Лосеву известна «замечательная метафизика света, как она строилась в средневековой философии» (Там же). Сам о. В. Зеньковский склонен был признать, что эта мистика Лосеву не была знакома, что, очевидно, не так, как показывают последующие публикации ранних работ А.Ф. Лосева, собранных в его книге «Имя».

С. 177.** «Имя – стихия разумного общения… живых энергий бытия».

Это – одно из самых трудных мест для интерпретации текста данного трактата, допускающее не единственное прочтение. По диалектико-мифологическому учению А.Ф. Лосева, сама по себе непостижимая и неизреченная Божественная сущность являет и открывает себя в определенных ликах, в своих световых энергиях, слове, именах, благодати. См., напр.:

«Из неведомых глубин Сущности возникают все новые и новые умные энергии, неистощимо и непрестанно, и являемый Лик этой Сущности непрестанно сияет неизглаголанными световыми лучами» (Миф. Число. Сущность. С. 295).

В некоторых контекстах этот «Лик» отождествляется, по всей вероятности, с Софией (Личность и Абсолют. С. 468). По прот. Д. Лескину, в данном фрагменте «идея восхождения и нисхождения энергий в имени выражена как антиномия откровения и познания» (Лескин Д., прот. Указ. соч. С. 481). Не исключено, что здесь речь может идти также о молитвенном Богообщении через Имя Божие.

С. 177.*** «И молимся мы… через произнесение имени».

Учение о молитве, и особенно Иисусовой