От рёва его у компании заложило уши. Вово привычно уселся на скамеечку у входа, а Чумп подступился к двери в кладовку.

— Не трожь! — гаркнул на него генерал. — Я тебе что сказал? Не тяни лапы!

— Ты сказал, ценных вещей не трогать, — насупился Чумп. — Это ж обычная дверь, чего в ней ценного? Может, мне ещё и воздухом тутошним драгоценным не дышать?

— Главное, в карманы не запихивай.

Маг появился с лестницы, на сей раз не расходуя драгоценные силы на телепортацию.

— Приветствую вас, доблестные мужи! Я издалека почувствовал ваше приближение с моей ученицей, и, должен признаться, давно уже не было для меня вестей отраднее. Папа её уже проявлял признаки нетерпения!

— Пообщались, — буркнул генерал небрежно. — Впрямь тот ещё хрюндель, доброго слова пожалел, одно слово — эльф позорный. Кстати, об эльфах — что ж ты, хуманс, изобильный мудростью, не сказал, что за эльфой нас отряжаешь? Уж мы б три раза подумали, допрежь чем браться, она нам нанесла моральные травмы — вон, видишь, у Чумпа от ейной злобы вся рожа пузырями пошла.

— Ей-ей, пузырями, — с готовностью подтвердил Чумп. — Лечи теперь, твое магичество. Ибо с такой рожей ни в приличном обществе показаться, ни посудой толком поторговать.

— Пообщались — и ещё целы? — подивился маг от души. — Ну даете, ну герои… Я ж для вас особую инструкцию оставил — чтоб не совались под горячую руку. Что ж, гляжу я, вы хоть куда герои. Вот и награда ваша, как договаривались.

Он махнул рукой в сторону кладовки — дверь со скрипом отворилась, явив две толстые кожаные сумки немалого размера. Чуть подпортил торжественный момент прозвучавший из чёрного ящика свирепый и, похоже, пьяноватый глас:

— Хрена тебе, а не монет! Тока сунься, рожа гоблинская!

— Че-э-эго? — насупился генерал и нацелил двустволье тяжкого взора на мага. — Это мне, что ли, хрена?

— Это не я, — ответствовал маг нервически. — И вообще — кто машинерию трогал? А ну, забирайте своё золото да и топайте отсюда. Одни от вас, как я смотрю, неприятности — вот уж воистину гоблины!

— Ящик ты тоже обещал! — напомнил Хастред, наблюдая, как генерал с натугой тянет из каморки сумы с деньгами. — Помнишь, разговор был? Любую вещь из этой самой башни!

— Заткнитесь, спамеры проклятые! — взвизгнул ящик истерическим женским голосом. — Я послания жду, не занимайте линию!

Чумп и Зембус опасливо переглянулись и наподдали с боков книжнику.

— По зрелом размышлении, я б хотел поглядеть на другие предметы, — нашёлся тот.

Маг мученически взмахнул седой бородой, пошарил в складках мантии и выволок на свет божий маленькую вещицу.

— На. Специально для вас сделал. Что, думаю, гоблинам пригодится? Пользуйтесь. Когда в иной раз прибегу к вам за помощью — напомните, чтоб искал ее в другом месте. Стяжатели!

Хастред опасливо принял штуковину, осмотрел её. Маленький камушек с множеством неровных граней… ничего особенного.

— Это подпадает под определение «магическая фигня»? — уточнил он дипломатично.

— Покажи-ка. — Зембус отобрал у него камень, покрутил в руках так и эдак. — Ого. А если его это самое?

— Подальше отсюда. — Маг указал на дверь. — От меня, от башни и, сделайте милость, от самого города.

— Найдём куда, — заверил друид и бережно упрятал камень в поясную сумку. — Похоже, не продешевили. Идём, что ли?

Вово принял у генерала сумки, без труда закинул за плечи — затрещали прочные швы из просмолённых ниток, сшивавшие прочную кожу. Кобольд досадливо ухнул, перехватил обе сумы в охапку, придавив к широкой, как городские ворота, груди.

— Что ж, твоё магичество, а с ранениями спасательскими чего делать будем? — Генерал ткнул пальцем в показательную Чумпову физиономию. — Как ты насчёт подлечить? А то оно больно неловко: тебе помогли, а сами не при делах остались! Нам сейчас позарез нужно войти в тонус, дабы не осрамиться в своем грядущем предприятии!

— Я думал, ты забыл про гномов, — скис Чумп. — Зануда ты, анарал, каких поискать. Ну, тогда и впрямь бы рожу подправить…

Маг как-то по-простонародному плюнул генералу под ноги.

— Что ж я вам — целитель? Ладно того здорового малость подправил, так он же духам земли не то чтобы чужой, но ожоги — кислотные ведь? — выправлять, это уж совершенно не в моём разумении. В храм сходите.

— За своё-то золото?

— Это как договоритесь. Вон того волосатого отряди, он с кем хочешь сторгуется.

— Этот сторгуется. — Генерал с неудовольствием оглядел Хастреда, внезапно просветлел ликом. — Хотя, может, и выгорит чего… ежели мы пообещаем его держать, покуда они своих послушниц из города не выдворят…

— Эх, анарал, анарал, — тихо возмутился такой темнотой Чумп. — Да будь средь послушниц Святого Далзима хоть одна моложе пятидесяти зим — хрена с два ты его удержишь!

— А они, кстати, бывают… — начал Хастред и осёкся. — Правда, пошли в храм!

Вово по традиции отвесил магу глубокий поклон, едва не просыпав монеты, и шмыгнул наружу — словно бы не он на входе застрял, зацепившись плечами за оба косяка сразу. Чудное дело — скромность, подивился ему вслед генерал. У него самого, ввиду безыскусности сроду не страдавшего этой болезнью, нипочем бы не получилось стать столь незаметным — даже в толпе горных троллей офицерскую стать было не скрыть. Сам он, выходя, поощрительно хлопнул мага по плечу, едва не влепив в стену, в знак признательности за честность в оплате. Маг, кажется, не оценил, зашипел придавленной крысой, но генерал уже покидал башню, лихо треснувшись макушкой о притолоку и походя поинтересовавшись, откуда стук.

— Далеко ли храм? — осведомился он на площади, блаженно расправляя плечи. — И дорого ли берут за поправку здоровья таким, как мы, малоимущим? Вово, рассыплешь монетки — ушибу, не глядя на родство по маминой ветке!

— Тебя, может, и за большие деньги не возьмутся, — не сдержался Хастред (он так искренне хихикал над приложившимся башкой генералом, что не уследил за собственной макушкой, её с ходу припечатал к той же самой притолоке и, не обладая офицерской крепкоголовостью, полыхал ныне злостью на весь мир). — Ибо хоть и чудотворен Далзим, но иные диагнозы и ему не по плечу.

— Зато такой вывих, как неуважение к старшим, я и сам без его помощи вправлять умею. Ты не забывай, что у тебя топор краденый и неловкий, как ни понтуйся, а я тебя и вожжами простыми отъезжу.

— Кстати да, топор неловкий, — согласился книжник убито. — Это твоя, генерал, истинная правда. Всё потому, что топор ловкий ты утопил, видимо, в преддверье такого вот случая. Так что гони новый, для души, а там уж посмотрим, кто кого новым трюкам обучит.

— Боевой дух прорезался! — с гордостью определил генерал. — Вот спрашивали меня как-то в воинской академии, куда завернул по случаю, принявши, по совести, тую академию за корчму: а чем же ты, мол, такой особенный, генерал Панк, что о тебе легенды ходят?