продолжали топтаться на месте, ожидая разъяснения тёмных речей, произнесённых сумасшедшим человеком. — Только в том случае, если вы сейчас же уйдёте отсюда прочь! — продолжил свои речи тот, кто больше был похож на одномерное существо — на тень, чем на человека. — Тогда ничего и не произойдёт… И зачем только я отворил калитку?

— У меня есть ключ от калитки! — звонко крикнула я в ответ, хотя кричать нужды и не было. Дед сидел почти рядом. Я сунула руку в свою сумочку и поняла, что ключей как раз нет. Я оставила их дома. Я же не собиралась идти к Гелии. Нэиль ничего не ответил дерзкому старику, но какое-то время раздумывал, не стоит ли вышвырнуть его отсюда. Он был уверен, что этот тип тут не проживает. Но решил не связываться с сумасшедшим.

— Какая ещё тропа? — спросил он у меня, а обернувшись назад, не увидел на скамейке уже никого. — Где же… — Нэиль озирался вокруг и не понимал, куда исчез тот, кого он счёл бродягой. — Ты не видела, куда он пошёл? Может, в кусты залез? Вот мразота! Непонятно как оно сюда заползло, куда уползло…

— Да пусть! — я тащила его за рукав, не понимая, для чего чёрный хрипатый дед ему сдался. — Может, у него недержание. Он же старый. Пошёл в кусты пописать… — Но я и сама заметила, что человек буквально растворился в воздухе. Он не вставал, не уходил прочь, тем более не мог бы влезть в непролазный кустарник, это физически было невозможно. — Может, он улетел. Может, он оборотень — птица, — веселилась я, тормоша Нэиля и не понимая, что ввело его в тревогу. Не понимая, почему и меня тоже накрыла некая зловещая тень…

У Гелии был разгар пиршества на дому. Видимо, колобродить по улицам она считала ниже своего достоинства. Заказанную заранее еду доставили ей на дом. Столы были украшены профессиональными оформителями дорогих торжеств, а гостей было столько, что даже её огромная квартира казалась переполненной. Гелия первая выскочила в прихожую, как почувствовала приход Нэиля, повисла на нём и стала его тормошить. На ней было алое платье, щёки непривычно разрумянились, а глаза сияли как ненормальные. Нэиль спрятал своё лицо в её волосы, видимо, стесняясь меня как свидетеля их нежностей.

— Где бабушка? — деловито обратилась ко мне Гелия.

— У Тон-Ата, — ответила я.

— Точно? Нэиль! Едем к тебе!

— А гости? — напомнила я.

— Пусть! За ними Ифиса последит, и ты тоже будешь ей помогать. Если устанешь, то иди в мою спальню. — Гелия отцепила ключи от цепочки, болтающейся на её золотом поясе, и протянула их мне. Ими запиралась та половина её жилища, куда она никогда не пускала никого из посторонних. Только меня, Ифису и…

— Не стоило бы Нэе тут оставаться, — возразил Нэиль.

— У меня тут нет бродяг или прочей какой шушеры, — ответила Гелия. — Тут все люди очень непростые и приличные все.

— Ну да, — засомневался Нэиль, даже не пожелав пройти чуть дальше от двери. Он явно не собирался тут задерживаться, — Вообще-то, у меня дежурство…

Гелия опять обвила его за шею, — Тебе можно хоть иногда быть нарушителем. А моя воля для тебя выше закона… Такая возможность выпадает. Мне до жути надоели все эти болтуны и хвастуны, чтобы терпеть их до утра. Да они уже и забыли обо мне.

Нэиль обхватил её за гибкую спину, елозя руками по невозможно тонкой талии, то отстраняя её от себя, то прижимая. Он любовался ею как невозможным чудом, удивляя меня тем, что за такое количество лет не сумел ею налюбоваться и устать от собственного восхищения. «Брось её! Брось»! — наговаривала я мысленно, всё ещё злясь на неё. «Лучшая из девушек станет твоей, захоти ты этого. Только взгляни на них чуть внимательнее. Выбери чистую и добрую…». Наверное, тут была и сестринская ревность.

— Ладно, — согласился он, — я договорюсь с ребятами. Сегодня по любому праздник, и начальство всё в загуле…

Они быстро удалились, а я осталась. Чтобы следить, как и велела Гелия. Никто из многочисленных присутствующих гостей не обратил на меня внимания. Сочли за ту, кто тут и слонялась с самого начала. По виду все веселились вместе, а по сути, каждому было дело лишь до себя и невероятно-щедрого бесплатного пиршества в доме Гелии. Казалось, что отсутствие Гелии заметила лишь Ифиса. На меня она взглянула удивлённо и встревожено, но ничего не спросила. Только взяла щётку для волос и мягко, заботливо пригладила мои волосы. Не забыла и цветы в причёске поправить. Ей точно понравилось, что на мне будничная одежонка, а не та, какой я обычно привлекала к себе внимание, — Как всегда изящна, как всегда оригинальна. Без излишнего вызова, но безупречно.

Я сама приступила к расспросам, зная, что и Ифиса рассорилась с Гелией как раз перед тем, как я сама разочаровалась в той, кого назначила для себя эталоном прекрасного во всех смыслах. — А ты зачем тут?

— Да мы помирились, — ответила она. — Куда ж она без меня? — и как-то странно забегала глазами по окружающим предметам вокруг. — Хочешь, мы пойдём с тобою бродить по городу? А в городе так весело и необычно, свободно и празднично.

— Ага! «Хупы» со своими ржавыми ящиками на колёсах хватают загулявшихся людей, женщин в основном, и запихивают их туда, чтобы потом продать! — и у меня задрожал голос от недавно пережитого ужаса, — Не знаешь, что ли?

— Меня никто не посмеет тронуть. У меня есть особое украшение… — она полезла в свой корсет и вынула блестящую штучку на витом вызолоченном шнурке, непонятно что изображающую. — Видишь? Личный родовой вензель Ал-Физа! Сделан из драгоценных сплавов, инкрустирован камушками «Слеза Матери Воды»! Любой «хуп» столбенеет от одного вида такого вот пропуска. Зачем нам тут оставаться? Мне претит напыщенный и претенциозный дух всего этого сборища, непереносимо пошлый!

— Да они тут всё растащат! — возразила я. — Мебель с посудой вынесут, дай им волю. А что не вынесут, то разгромят! Они горды и возвышенны лишь в лицедейских играх.

Ифиса вздохнула, — Такая юная и такая разумница. Мне бы в своё время такую бабушку — воспитательницу. А мои родители только и делали, что постоянно обменивали друг друга на жён и мужей собственных приятелей и даже недругов. И такие вот тасующиеся семьи в нашем экзальтированном мире якобы чистого искусства в порядке вещей! А меня с несмышлёного возраста так и готовили для сверх выгодной продажи! Прости меня, моя мамушка! — вскричала она, — что я смею вспоминать о тебе такое! Да ведь Надмирный Отец и сам