Особенно ярко это проявилось, когда Эреб, не сдержавшись, впервые оскорбил Гани. Я встала за защиту брата, не задумываясь, и ответила так, как ни одна дочь не решилась бы ответить своему отцу. Тогда я явственно увидела, как Эреба перекосило, и знала отчего. От маминого тона, от ее ноток в моем голосе и мимики, которую я также унаследовала от нее. С тех же пор я подспудно воспринимала отца как врага, чувствуя потребность защитить от него младшего брата. Гани закрылся в себе, начал писать первые стихи, а я зарылась в старые романы о любви, где милых девушек спасает благородный рыцарь на белом коне. Казалось, стоит немного потерпеть и ко мне обязательно придет такой, победив дракона и решив все-все проблемы, чтобы я с мамой снова отдыхала в саду по выходным.

— Чтоб увез в прекрасный замок, где больше не будет забот?

— И целыми днями говорил, какая я замечательная.

— Осыпая драгоценностями.

— И разрешая есть сладости на завтрак.

— А разве сейчас нельзя?

— Можно, но это не то. Я бы хотела… хотела бы каждый день пить кофе из Ориаба, есть щербет и халву из Зара, баловать себя яблоками в карамели, а самой сложной проблемой дня оставался бы выбор книги для вечера и цвет штор для какого-нибудь праздника.

— Ты бы умерла от скуки.

Усмехнувшись, сестра положила голову мне на плечо, сцепив свои деревянные пальцы с моими.

— После была любовница папы, неудачная попытка отравить Аван и убить Гани. Мама достойно выдержала испытание, не дрогнув и показав свой стальной характер, а я невольно наблюдала за ней, училась ее стойкости, с восхищением и заботой желая помочь, стать такой же непробиваемой, твердой, как бриллиант, и так же сиять, как она сияла в моих глазах.

Истинную цену своих стремлений я узнала лишь при осаде, когда мама плакала по ночам в ужасе, а я старалась приложить максимум усилий, чтобы стать полезной. Тогда же я впервые увидела, как трескается столь безупречный для меня камень. Смерть Ньярла подкосила ее, раздавила, и такого давления не выдержал бы никто, но она не перестала сражаться, не перестала упрямо защищать нас, бороться за наши жизни даже в такой безвыходной ситуации. Я слепо верила этой упрямости, верила, что можно выдержать даже такое. Смерть наставника, брата, когда-то любимого мужа, потерю собственной страны и дома, я верила, что даже этим ее не сломить. Пока Аван однажды не принесли на руках, с ранением в плече и неутешительным приговором. Шансов выжить намного меньше, чем умереть.

Я неожиданно осознала, что осталась в семье самой старшей, и совершенно не представляю, что мне делать. В поместье собралось несколько десятков людей, которым нужна была моя помощь, раненая мама, раненый светлый, почти безумный старший брат и почти сломленный младший. А я словно одна, и от меня зависит слишком многое, все решения на мне, все наше будущее и наши жизни.

— Рыцарь не пришел.

— Нет, хотя, если целестинцев в их серебряной броне считать рыцарями, то их было как грязи. Вот только навряд ли они угостили бы меня орехами в меду.

— Какого это было?

Гера вновь шмыгнула и замолчала, словно собираясь с мыслями.

— В первые дни я готова была сойти с ума от ужаса, паники и постоянного напряжения. Пахло смертью и лекарствами. Много людей, тяжело, очень суетно и страшно. Особенно при нападениях. Ощущение, будто звезды с неба падают и все на тебя, а ты сидишь под прозрачным куполом и гадаешь, выдержит или нет? Выдержит? Нет, в этот раз точно разобьется, не стерпит тяжести рухнувшего небосвода и прихлопнет, как муху, погребет под собой, и только Мом снаружи останется, будет потом завалы разгребать, одна нога здесь, другая там, — ее губы дрогнули. — Я молила богов, чтобы Аван не сдавалась, чтобы она пережила этот ад, чтобы не сломалась окончательно, не бросала меня одну в этой беде. Это состояние было со мной до тех пор, пока мечущийся разум не подумал о привычном: а что бы сделала мама? С этой мыслью, с этими словами будто все стало понятней, привычней. Я смогла осознать, что мне нужно сделать и как поступить, при этом испуг словно отошел на второй план. Да, я все еще боялась, но вместе с этим будто влезла в чужую шкуру, оцепенение не трогало меня, и разум отстранился от происходящего.

Наверно, только благодаря такому подходу я смогла принять единственно правильное решение тогда, отдав маминой демонице руку. Таранис смог заняться лечением Аван, смог спасти ее, и меня там в лесу.

— В лесу?

— Я вышла за травами, когда на меня напал оборотень. Я не должна была уходить и не предупреждала никого, но Таранис заметил отсутствие, проследил, и, отбив меня у оборотня, сказал, что мама погибнет без моей помощи. Это заставило меня встать и вместо истерики с самобичеванием, поменять разорванную одежду, продолжить работать, стиснув зубы и запретив себе думать о мнимой грязи, оставленной на моем теле. Конечно, это не помогло мне забыть о чужих руках, с силой вжимающих меня в землю и жадно рыщущих под рубашкой. Не помогло избавиться от ночных комаров, от страха перед мужчинами, от торшнотворного трепета перед прикосновениями. От них ничего бы не помогло, но так я смогла пережить осаду и помочь остальным. Аван в ужасе смотрела на культю, бесконечно винила себя и наверно Мома в произошедшем, но для меня это не казалось чем-то действительно трагичным или жутким. В отличие от мрачного осознания собственного одиночества всю оставшуюся жизнь, от невозможности действительно быть с кем-то рядом, любить и быть любимой.

— Гани часами мог говорить о том, как ты храбро и умело воспользовалась собственной магией у поместья, как вы помогали раненым, как ты защищала от Мома больных. Мне кажется, ты рано ставишь на себе клеймо старой девы.

Я протянула вторую руку и дождалась, пока Гемера опустит в нее свою ладонь, согревая ее озябшие пальцы.

— Я надеюсь, где-то очень глубоко в душе, хоть мне и не верится никак в собственное счастье, но спасибо, — девушка вновь шмыгнула и положила голову на мое плечо. — Посидим еще немного и пойдем домой, пока дядя не начал волноваться.

— Конечно.

Слабо улыбнувшись, я опустила голову, смотря вниз, на внутренний двор Храма, где еще виднелись остатки стеклянной оранжереи и заброшенного плодового сада.

Ведьма

Там изредка выпадают слабые дожди, постоянно дуют мягкие и влажные ветры; на этих островах не только можно сеять