— Господин Сариоглу!

Три остальных ультралорда Вселенной, сидящие на длинной скамейке, как старики зимой на трамвайной остановке, тыкают пальцем в свежевыбритого мужчину в кресле. Аднан срывает с себя накидку, открывает верхнюю коробку и вынимает оттуда прекрасную новую белоснежную рубашку.

— Я переоденусь прямо тут, Хасан?

Парикмахер кивает и переворачивает табличку. «Закрыто». Аднан снимает с себя футболку с надписью «Галатасарай». Новая рубашка сидит на нем как влитая. Портные знают его тело лучше, чем кто бы то ни было, за исключением Айше.

— Я тебе заказал такую же, Кемаль. Не был уверен в размере, так что прикинул на глаз. — Он отфутболивает коробки Кемалю. Это правила жизни от Аднана Сариоглу. Готовая одежда — фальшивая экономия, когда стамбульский портной держит при себе все твои мерки, кроит, шьет костюм за час и доставляет с курьером. — При всем уважении, господа, но со мной должен пойти только он.

Кемаль аккуратно вытаскивает пиджак из упаковки.

— В детстве я посмотрел старую американскую немую комедию. Довольно смешную, так что это был не Чарли Чаплин. Так вот, там была сцена, когда забавный паренек стоит перед амбаром, открыв правую створку двери. — Он застегивает запонки и сбрасывает ботинки. — Шутка заключается в том, что в этот момент падает стена, но этот парень стоит так, что попадает четко в проем открытой двери. Правильный выбор времени, господа, во многом определяет то, что я хочу сделать с Озером. — Аднан сует ноги в брючины, поправляет пояс. Теперь очередь туфель, — Озер рушится. Мы все это знаем. Но что, если мы не будем смотреть, как башня Левент рушится у нас перед носом, и надеяться, что сможем унести свои задницы, а вместо этого организуем контролируемый снос? Кемаль, надевай уже чертов костюм. Без тебя у нас ни малейшей надежды. — Аднан надевает туфлю, левую, потом правую. Они достаточно хороши для дешевой обуви без шнуровки. — У Кемаля все детали: имена, счета, транзакции, коды, время, все. С меня сделка.

— Иммунитет, — говорит Кадир. Клубная футболка и бейсболка смотрятся на нем нелепо, он похож на британского принца на музыкальном фестивале.

— Именно.

— То есть мы намеренно разрушим Озер? — спрашивает Огюз.

— Озер в любом случае обрушится. Сколько там долгов?

— Что-то в районе двух целых семи десятых миллиарда евро, — говорит Кемаль. Он стоит посреди крошечной парикмахерской с одним креслом без брюк и в футболке Джимбом. — А когда ты узнал о «Лебеде»?

— Я сказал Аднану, — сообщает Кадир.

Аднан поднимает палец:

— Кадир, заткнись, мать твою. Он сказал мне за день до того, как процесс пошел, после встречи с Лариджани. Мы думали, что ты можешь представлять угрозу для нашего плана. — Он встречается глазами с Кемалем и не отворачивается. Теперь можно играть только честно.

— Угрозу? Угрозу? Вашу ж мать, а кто отмыл деньги, кто сделал всю бумажную работу? Кто вдохнул нано с кодами, которые дал Лариджани? Вы бы сами попробовали, радость еще та. Так что вы собирались сделать? Ну же, что вы собирались сделать?

— Мы собирались исключить тебя из сделки.

— Исключить? Меня? Черт… а как именно вы планировали это сделать, понимая, что мне известно? А?

— Кемаль, надень уже костюм. — Огюз открывает рот, чтобы ляпнуть какую-нибудь глупость, но Аднан тыкает в него пальцем. — Рот закрой. Только я говорю. Надень костюм, Кемаль.

— Что это? Напоминает фильм про гангстеров, где все ссорятся после грабежа. Что вы собирались сделать, ублюдки? Драться? Скинуть в Босфор машину с трупом в багажнике?

— Надень гребаный костюм, Кемаль.

— Или тупо в лоб? О нет… — Он хватает ртом воздух, поскольку картинка складывается воедино, прозрачная, словно стекло. — Вы сволочи! Сволочи!

— Нет, — произносит Аднан очень четко и медленно. — Это были нано, изготовленные на заказ. Я должен был подменить их, подсунув вместо твоей обычной дозы. Нано привели бы к тому, что все воспоминания перепутались, ты бы не понимал, где твои воспоминания, а где те, что спровоцировали нано.

Кемаль помнит, помнит все в подробностях.

— Ты тогда закашлялся…

— Поэтому ты сегодня разговариваешь со мной.

— Вы сволочи! — орет Кемаль. — Подлые, коварные, вероломные сволочи!

— А теперь надевай костюм. Нам пора.

— Какого хрена я вообще с тобой должен работать?

— Мы нужны друг другу, последний раз. Сделаем это и можем больше никогда в жизни не видеться, но сейчас тебе надо надеть этот костюм, Кемаль.

Кемаль раздавлен, но он же ультралорд. Он — паша, а потому вскидывает голову в знак презрения.

— Очень умно разродиться этим планом, когда твоя женушка оказалась в полной заднице.

Два движения, и Аднан уже держит Кемаля за шиворот клубной футболки и дышит ему в лицо.

— Не смей никогда говорить об Айше, — рычит Аднан, а потом Кадир и Огюз их разнимают. Аднан медленно выдыхает, одергивает лацканы пиджака, поправляет рукава. — Мы встретимся с Бекдилом и всеми, кого он уговорил прийти в отель «Анадолу». Мы расскажем ему про Бирюзовую площадку. Про счета «Лебедя». О личном участии Мехмета Мерала в работе со счетами «Лебедя». Ты дашь ему коды, он увидит счета, ошибки, внебалансовые убытки, он увидит разрешения сверху. Мы расскажем, что Озер гниет с головы, что у компании нет активов, она манипулирует ценами акций, потеряла миллиарды и фактически банкрот. За эту информацию мы хотим иммунитет за то, что мы сделали. И да, я хочу, чтобы с Айше Эркоч сняли все обвинения, это часть сделки. Бекдил пойдет в комитет по финансовому надзору. Там мы повторим снова эту историю и будем повторять ее столько раз, сколько потребуется, пока у нас не будет на руках защищающих нас документов, налички в карманах, а Озер не разберут на составные части, как «Ролекс», купленный в Эминеню. — Аднан вытряхивает новую рубашку из коробки и протягивает Кемалю. — Надевай костюм или не надевай, но голым идти нельзя. Ты увидишь, мы сделаем это, мы с тобой, и получим все.

Кемаль выхватывает рубашку и отворачивается. Он дрожит, когда снимает футболку с логотипом команды. Аднану кажется, что Кемаль вот-вот заплачет, и это будет самое худшее. Но потом Кемаль натягивает на свое оплывшее тело рубашку из чистого хлопка, застегивает и поправляет манжеты. Работу нужно сделать. Но я спас тебе жизнь и твою задницу, и тебя это бесит, думает Аднан. Тебя убивает то, что ты навеки мой должник.

Аднан завязывает галстук и поправляет запонки, чтобы добиться идеальной симметрии. Вот это подобающий вид для часа X.

В книжном по соседству с домом Джан как-то раз нашел нечто удивительное: четыре тома в кожаном переплете стояли, щека к щеке, на полке, куда редко заглядывают покупатели, а на страницах с золотым обрезом лежал слой пыли. На корешках название: «Энциклопедия Стамбула». Только до буквы Г, но зато с картинками, так что на страницах можно было не только прочесть об истории повозок и паромов, но и увидеть их изображения, по четыре на страницу, а еще прочитать про Хезарфена Ахмета Челеби, который на деревянных крыльях слетел с башни Галата над Ускюдаром, об осадных машинах Мехмета-Завоевателя и о жестоких оттоманских пытках, рассказы о которых вызывали головокружение и странное возбуждение. Родители отказались купить ему эти книги, даже если продавец сделает скидку, но Джан ярко помнил рассказ о том, что последнего волка застрелили в 1943 году на старом кладбище Эюп, и рисунок: чудовище с пеной у рта и бешеными глазами летит навстречу палящим винтовкам усатых охотников.