Поэтому ее тело страстно отвечало ему. Но ее тайные мысли принадлежали ей, и только ей одной.

Сегодня, в понедельник, она спала до полудня. В первые часы после полудня, предоставленная самой себе, она снова уловила мысль, едва не ускользнувшую перед сном прошлой ночью. Это был маленький, невидимый «спасательный жилет», который может спасти ее от смерти под водой, если она надует его и воспользуется им. Но при всем старании, она была неспособна разработать план своего следующего представления — и все потому, что ее обезоруживала тайна о прошлом Шивли и его способности к убийству.

Ближе к вечеру появился Йост и объявил, что он только что вернулся с покупками и порадует ее сюрпризами, которые прибережет для их встречи после ужина.

В последующие часы она изо всех сил старалась взять себя в руки, настроиться на вечер и как можно лучше использовать свое время, чтобы приготовить собственные сюрпризы для своих тюремщиков.

Она еще раз сосредоточилась на ускользающей идее спасательного жилета, которая пришла к ней прошлой ночью и о которой она много раздумывала сегодня.

С приближением ночи идея все еще не оформилась, вернее оформилась не окончательно, но она уже маячила перед ее умственным взором, обещая Небо взамен забвения здесь, на Земле.

И вот ночь вступила в свои права и над ней колышется жесткая, нагая фигура Шивли, косящая из пулемета ее отверстие, словно это дренажная канава возле Май Лай.

Ей нужно немедленно выбросить из головы эту канаву вместе с жалкими маленькими трупиками и посвятить себя палачу, если она хочет остаться в живых.

Секс-марафон продолжался, и она снова сосредоточилась на своей роли, репликах и жестах.

Когда он потратил свою последнюю пулю, она сыграла в соответствии со сценарием, войдя в нескончаемые, беспомощные и благодарные конвульсии фальшивого оргазма.

Как всегда, насытившаяся кобра была довольна собой и ею тоже и расслабилась на постели.

Шэрон уткнулась лицом в его волосатую грудь, обняв его одной рукой и удерживая рядом чтобы использовать это время для окончательной разработки своей идеи.

Он фыркнул себе под нос. Это было не в его характере, и она удивилась.

— Дело в старике, я думал о нем, — пояснил он.

— А что с ним такое?

— Он пропускает сегодняшний вечер. Он вырубился. Хочет денек отдохнуть. Что ты с ним сделала прошлой ночью?

— Я заставила его работать две минуты вместо одной, — проговорила она тоном шлюхи.

Шивли расхохотался.

— Ну и хитрая же ты бабенка, скажу тебе.

Она подняла голову.

— Дело не только в этом, и ты это знаешь.

— Ага, ты молодцом. Позаводнее, чем я думал. Ты обработала меня сейчас и впрямь здорово.

Она взглянула на него:

— А как насчет твоего вклада? Ведь ты все еще один, кто смог дать это мне. Очень немногие мужчины могут завести меня. По сути, почти никто. Но ты ухитряешься делать это каждую ночь. Кто научил тебя быть таким хорошим любовником?

Скромность не входила в число его добродетелей.

— Некоторые парни способны на это, а некоторые нет.

— Уверяю тебя, что большинство неспособны, — она помолчала и сделала следующий, тщательно рассчитанный ход. — Когда женщина встречает кого-то особенного, она ужасно интересуется им.

— Значит, ты интересуешься мной?

— Почему бы нет? Я думала о тебе и раньше. Меня интересовало, как ты жил до встречи со мной. Ну например, чем зарабатывал на жизнь?

Его дружелюбие исчезло. Он хмуро и с опаской посмотрел на нее:

— Ради своего здоровья, крошка, не слишком-то размышляй обо мне. Я не люблю любопытных женщин. От них одни неприятности.

— Это нечестно. Я не любопытничаю, я совсем не такая. Просто, ты мне не безразличен. Когда мужчина способен на то, что ты сделал для меня, мне хочется узнать его поближе. И вообще, меня поражает твоя сексуальная ловкость и сила. Я знаю сотни женщин, готовых отдать тебе все, что угодно, если ты удовлетворишь их так, как удовлетворил меня. Если намекнуть им, эти женщины смогут сделать тебя богатейшим мужчиной на свете.

— Ха, черта с два, — горько бросил он. — Само собой, так и должно было быть, да только разве ты не слыхала о классовой системе в нашем проклятом обществе? Людей вроде меня, тех, которые по-настоящему работают в этой стране, в общем, крутых парней, — их даже не замечают. Здесь жирно платят ребятам, имеющим талант, чтобы валять дурака, мошенничать с акциями или рассыпать шуточки по телику, но никто не платит за самый большой талант, способный осчастливить половину населения (я говорю о женщинах). В общем, за способность классно откатать бабенку в стоге сена.

— Ты абсолютно прав, — мрачно подтвердила она.

— Можешь заложить свою задницу, что это так. Потому я и застрял. Система смердит, а я застрял в дерьме и вынужден работать, сдирая до крови пальцы по восемь, а иногда и по десять часов в день. А что я имею? Деньги на жратву, вот и все.

— Я согласна, что это несправедливо. Но, зная тебя, я предположила бы, что ты хорош в любом деле. Ты наверняка можешь хорошо зарабатывать. Могу я спросить, сколько ты получаешь?

— Достаточно, — хмуро ответил он. Затем добавил: — Достаточно за работу, но я заслуживаю большего.

— Мне жаль.

Он фыркнул:

— А чего тебе жалеть? Ты-то из тех, у кого денег куры не клюют. Я слышал, что ты имеешь за год миллион с четвертью чистыми.

— Эти слухи сильно преувеличены, — заметила она с нарочитым раздражением.

— Черта с два. Если хочешь начистоту, я знаю точно, сколько ты огребла за прошлый год — такие цифры всегда застревают в мозгу. Ты огребла ровно один миллион двадцать девять тысяч четыреста пятьдесят один доллар и девяносто центов. Это точно. Это было нашим «домашним заданием», так что не отрицай.

— Ну хорошо, я не буду спорить. Вообще-то, признаюсь, что меня впечатляет ваша… информация. — Она действительно поразилась и опечалилась той тщательностью с которой они спланировали операцию. Они явно не упустили ни единой мелочи. И все же это не должно удержать ее. Он снова заговорил и она прислушалась.

— Представь себе, — продолжал он, — представь, что такое получить больше миллиона просто за то, чтобы показать сиськи и покрутить задницей перед камерой. Не то чтобы я укорял тебя, крошка, но ты должна признать: это несправедливо.

Она кивнула, как бы подхватывая его мысль:

— Я всегда говорила, что это бессмыслица. Это наглая несправедливость. Но таков уж мир и здесь ничего не поделаешь. И я солгала бы, не сказав, что счастлива, оттого что это случилось со мной. Как говорится, «лучше быть богатой и здоровой…» Но иногда, признаюсь меня гложет совесть, хотя… ах, к чему беспокоить тебя своими комплексами?