— Брат Хамед, — сказал он вновь пришедшему, — в силу власти, весьма редко употребляемой нашими предшественниками, призвали мы тебя в этот зал, чтобы ты мог присутствовать на собрании, в котором принимают участие одни только жемедары. Желая поручить тебе одно из самых трудных дел, могущественный и верховный Совет Семи решил, что мы можем дать тебе доказательство нашего доверия. Приблизься и произнеси нашу обычную клятву, что ты никому, даже своей тени, не скажешь того, что увидишь и услышишь сегодня ночью.

Падиал повиновался призыву брахматмы и, поблагодарив Совет за оказанную ему высокую честь, отвечал твердым голосом:

«Пусть тело мое, лишенное погребения и брошенное в пустынном месте, сделается добычей вонючих шакалов и ястребов с желтыми ногами, пусть во время пребывания на земле тысячи тысяч поколений людей душа моя пребудет в образе нечистых животных, пусть имя мое проклинается на всех собраниях Духов Вод, как имя клятвопреступника и изменника, если я скажу кому-нибудь и даже своей тени то, что я увижу и услышу сегодня ночью».

— Духи Вод слышали твою клятву, — сказал брахматма. — Ты знаешь, какая ужасная смерть ждет тебя, если ты изменишь?

Это мрачное общество не сразу предавало смерти изменников; их подвергали, смотря по степени виновности, целому ряду пыток, из которых многие были поистине ужасны. Падиал невольно вздрогнул при мысли о страшных пытках, которые он заслужил уже целым рядом своих изменнических поступков; но он ступил на путь, откуда уже не было возврата; решение его было непоколебимо и, чтобы избежать участи, которая рано или поздно должна была его постигнуть, ему необходимо было при первом же удобном случае выдать англичанам брахматму и Совет Семи.

Он давно уже сделал бы это, будь это в его власти; но он вынужден был ждать посвящения в члены первой степени, ибо как простой субедар не мог знать ни места, ни времени собраний. Когда его призывали, чтобы дать ему какое-нибудь приказание, он являлся только перед членом-администратором своей провинции, который окружал себя такими же предосторожностями, какие приняты были и сегодня, когда падиала вели на собрание. Не зная, когда его позовут, он не мог предупредить англичан, и дай он им даже возможность арестовать одного из Совета Семи, это нисколько не изменило бы его положения. Чтобы раз и навсегда обеспечить свою безопасность, ему необходимо было поразить одним ударом весь Тайный Совет и брахматму. Одного этого было достаточно, чтобы уничтожить все общество, которое не могло бы восстановиться вновь; предатель, следовательно, оставался бы безнаказанным.

Купив услуги падиала обещанием самой высокой награды, директор полиции, полковник Джеймс Уотсон сделал сильный ход; он с самого начала стремился к уничтожению общества Духов Вод, существование которого было ему известно. Вице-король и падиал знали, какую важную роль играло это общество во время восстаний, и мечтой сэра Джона Лоуренса было добиться успеха там, где терпели неудачу все его предшественники, то есть уничтожить это неуловимое общество, всегда стоявшее на пути британского владычества в Индии. Это побудило полковника подкупить одного из самых низких членов общества и терпеливо ждать, пока предатель достигнет степени жемедара, которая разрешала присутствовать на собраниях Тайного Совета. Тогда, узнав от падиала место и час, когда назначено собрание, легко было завладеть не только Советом Семи и брахматмой, но почти всеми посвященными первой степени; это привело бы к полному крушению общества, которое в течение пяти веков заставляло трепетать всех властителей Индостана.

Лоуренс убаюкивал себя надеждой одновременно донести в Лондон не только о захвате Нана-Сахиба, но и об уничтожении общества Духов Вод. Надо сознаться, что заговор относительно последнего был задуман необыкновенно хитро и должен был неминуемо кончиться успехом, если бы только падиал продолжал вести дело со свойственной ему ловкостью.

Этот человек был слишком суеверен, чтобы не сдержать данной им клятвы; но наделенный в то же время весьма изворотливой совестью, которая сделала бы честь самым знаменитым казуистам, он сказал себе, что эта клятва обязывала его не оглашать только того, что он мог видеть и слышать в эту ночь; впоследствии же он был совершенно свободен от данной клятвы и мог сдержать обещание, данное англичанам.

Когда закончился прием падиала, брахматма дал слово администратору Декана, которому поручено было объяснить собранию причины его созыва и ознакомить его с важными решениями, принятыми тайным Комитетом Трех и одобренными Советом Семи и брахматмой.

— Братья и Духи Вод, вы, которые слышите нас! — начал администратор голосом, дребезжащим от старости, — мы, к несчастью, потерпели неудачу, сделав попытку изгнать чужеземцев из Страны Лотоса. Нет сомнения в том, что какой-то упущенный нами из виду поступок прогневил богов, ибо дав нам сначала победу, они покинули нас и дали нашим притеснителям возможность разбить достойных сынов Индостана. Что же случилось после того, как мы, не желая бесполезно проливать кровь, посоветовали прекратить повсюду сопротивление? Нарушив клятвенное обещание о прощении и забвении, англичане беспощадно избивают не только тех, кто сложил оружие, но и старцев, женщин, детей; не ограничившись такими зверствами в странах, восставших против них, они разорили огнем и залили кровью Бунделькханд и Мейвар, которые не поставили ни единого человека для армии Нана, а теперь хотят сделать то же самое и со всем Деканом. Мы знаем через наших тайных соглядатаев, что Джон Лоуренс собирается действовать с самой неумолимой строгостью; он хочет, по его словам, утопить в крови все мечты о свободе, произрастающие на почве Индии. Сотнями тысяч трупов усеяли англичане свой путь. Не лучше ли будет снова начать борьбу и умереть сражаясь? Раджи Майсура, Траванкора, Малайялама поняли теперь, какую они сделали ошибку, не присоединившись к своим северным братьям; они ждали слова Франции — слова, которого та не произнесла; за свою нерешительность они поплатились теперь своими тронами, ибо вице-король, который через несколько часов прибудет в Биджапур, приказал им явиться к нему без объяснений, и мы знаем из достоверных источников, что они не вернутся обратно в свои государства. Если бы они послушались наших советов, Индия теперь торжествовала бы победу. Но, быть может, не все еще потеряно: случилось великое событие, которое, как мы надеемся, изменит ход вещей, и мы приветствуем его как предвестника нашего освобождения. Великий друг индусов, герой нашей войны за свободу — тот, которого народ зовет Срахданой или Сердаром, вернувшись в свою страну, добился отмены постыдного приговора, некогда вынесенного ему, и чтобы вознаградить его за несчастья, причиненные ему судебной ошибкой, его назначили губернатором Французской Индии!

Безумные крики восторга встретили эти слова администратора Декана, и вслед за этим со всех сторон послышались крики: «Война! Война! Смерть англичанам!».

Когда снова восстановилась тишина, член Совета Семи продолжал:

— Нет сомнения, что тот, кто менее года тому назад хотел заменить собой губернатора Пондишери, чтобы поднять весь Декан и доставить генералов и офицеров для южной армии вместе с французским гарнизоном этого города, не мог изменить своих чувства по отношению к нам. Если он занял пост, которым хотел завладеть раньше, то лишь для того, чтобы служить нашему делу. Мы решили поэтому по приезде нового губернатора начать общее восстание в Декане. Три раджи с Юга уже готовы и подадут сигнал, расстреляв резидентов, которых Англия держит возле каждого из них и которые постепенно отняли у них все вплоть до последнего призрака власти.