– Надейтесь, что вы этого никогда не узнаете.

– А я хочу узнать, – настаивала я.

– Еще больше рыцарей? – Кастил бросил презрительный взгляд на тех, что стояли за спиной Йена. – Если так, то нам не о чем беспокоиться.

– Нет. – Йен продолжал улыбаться, а рыцари никак не отреагировали на выпад Кастила. – Выходцы – не рыцари. Они не Вознесшиеся, не смертные и не атлантианцы. Они гораздо более… уникальны.

Выходцы? Я понятия не имела, что это может быть.

– Мне пора уезжать. Путь в столицу неблизкий. Увидимся в Дубовом Эмблере. – Он перевел взгляд на меня. – Хотелось бы обнять тебя, Поппи. Надеюсь, ты сможешь отодвинуть в сторону наши различия и оказать мне эту милость.

Я подняла голову. Вес вольвенского кинжала напоминал о клятве, которую я дала себе, и об обещании Кастилу. Йен… больше не был моим братом. Иногда он прежний проглядывал, но эти секунды ничего не значили. Его больше не существовало.

Я бросила взгляд на рыцарей. Они неловко переминались, очевидно, не в восторге от просьбы Йена и того, как далеко он от них стоит. И я чувствовала настороженность, исходящую от моих спутников, особенно от Кастила.

Это… может быть мой шанс. Я буду достаточно близко, чтобы вонзить кинжал. Вряд ли он ожидал этого. Я могла это сделать. Сердцем я знала, что могу. Но риск? Кастил с остальными легко справятся с четырьмя рыцарями. В этом я ни секунды не сомневалась, но что, если Кровавая Корона примет наши действия за объявление войны, а Йен говорил правду об этих выходцах? Что, если мой поступок развяжет войну, которую мы с Кастилом стараемся предотвратить?

Я этого не хотела.

Облегчение боролось с разочарованием столь сильным, что, казалось, я вонзила кинжал в себя. Однако я предпочла бы нести вину за то, что позволила брату продолжать существовать в этой форме, чем взвалила бы на себя ответственность за бессмысленную гибель множества людей.

– Все хорошо, – сказала я Кастилу, выступая вперед. – Он не причинит мне вреда.

Йен слегка нахмурился, но я надеялась, что Кастил меня понял. От моих спутников исходила настороженность, и, могу поклясться, от вольвенского кинжала тоже. Проигнорировав их всех, я остановилась перед Йеном. Он больше не пах морем и солнцем. Вместо этого я уловила цветочный аромат дорогого одеколона. Кожа Йена была холодной даже сквозь рубашку, и когда он обнял меня, все это казалось неправильным. Я закрыла глаза и на секунду представила, что это Йен, которого я помню, что я обнимаю брата и с ним все в порядке.

– Поппи, слушай меня, – прошептал он, и я открыла глаза. – Я знаю правду. Разбуди Никтоса. Только его стражи могут остановить Кровавую Корону.

– Ну-у… – протянул Джаспер.

Мы сидели в одной из комнат за Большим залом крепости. Делано и Лира отправились за Вознесшимися – убедиться, что те уехали, но все остальные собрались здесь.

– Это было неожиданно, – добавил Джаспер.

Я чуть не рассмеялась, но решила, что это неуместно. Я уже проделала дорожку на каменном полу, расхаживая по комнате туда-сюда. Мне не сиделось, пока мысли метались в голове, а эмоции менялись от печали к надежде и недоверию.

Йен все еще существовал.

Чтобы сказать то, что он сказал, он должен был оставаться собой. А я… могла пырнуть его кинжалом. У меня внутри все скрутилось. Йен все еще существовал. Боги богов, я хотела кричать от радости и одновременно рухнуть на колени и зарыдать, потому что он остается собой в окружении Вознесшихся. Я не могла позволить себе думать об этом. Он умен и хитер. Очевидно, он оказался сильнее, чем я думала, потому что выжил.

Но на что указывает то, что Йен остался собой? Он способен так убедительно притворяться ради выживания, если его вознесли совсем недавно. А значит, могут быть и другие такие же – многие.

– Как вы думаете, что это за стражи Никтоса? – спросила я.

– Не знаю. – Кастил следил за мной, сидя на месте. – Трудно представить, что стражи его оставят.

Стоящая у двери Нова нахмурилась.

– Думаете, он сказал правду? Это не ловушка?

– Он сказал, что знает правду, – ответила я ей – и всей комнате. Кастил стоял достаточно близко, чтобы слышать шепот моего брата. Остальные – нет. – Должно быть, он имел в виду Вознесшихся.

– Не похоже, что он знает правду о Вознесшихся, – хмуро заметил Джаспер. – Он говорил так же, как любой Вознесшийся, который мне попадался.

– Должно быть, он притворялся, – сказала я.

– Тогда он очень хороший актер, – ввернул пожилой вольвен.

Хороший, но мы имели в виду разные ситуации.

– В детстве Йен сочинял сказки и рассказывал мне. Он знал, что я… часто была одинока и скучала. – Я опять принялась расхаживать, теребя косу. – Когда он рассказывал эти сказки, он передавал их в лицах, с разным произношением и манерами. У него хорошо получалось – достаточно хорошо, чтобы чувствовать себя на сцене как дома.

– Я едва расслышал, что он шептал Поппи, – добавил Кастил. – Рыцари услышать никак не могли.

Я кивнула.

– Он сделал так, чтобы они не слышали. Вот зачем отошел от них так далеко – настолько, что они даже забеспокоились.

– Правда или нет, но одно то, что Йен вообще заговорил о Никтосе, наводит меня на мысль, что он знает о твоем происхождении, – начал Киеран, привалившись к столу, на краю которого сидела его сестра, поставив ноги на стул. – Это означает, что Кровавая Корона, скорее всего, тоже знает. Не удивительно, но это также может означать, что они имеют представление о твоих способностях.

– Возможно. – Я оставила в покое косу, но начала тереть большой палец. – Я хочу сказать: похоже, что они организовали мое создание.

Я не стала вдаваться в детали. Странно, как сутки назад я была потрясена известием, что Малек – мой отец. Теперь эта новость заменилась гораздо более важными и стала казаться несущественной.

– Тогда у них, наверное, есть предположения насчет того, во что развиваются мои способности. Но что это за выходцы? Никогда о них не слышала.

– Я тоже, – подхватил Кастил, что тревожило, поскольку он провел какое-то время в столице относительно недавно.

– Но чем бы они ни были, это что-то очень скверное, ведь Йен сказал, что их не сможет одолеть даже большое войско.

– Если он сказал правду, – напомнил Киеран.

– Может, нет. А может, да. – Кастил скосил глаза, наблюдая за мной, и провел большим пальцем по нижней губе. – Разбуди Никтоса.

Наши взгляды встретились. Сказанное моим братом звучало дико, чтобы даже размышлять над этим, но…

– Сомневаюсь, что любой бог обрадуется, если его разбудить, а тем более Никтос, – вмешалась Вонетта. – А если он сказал это в надежде, что бог тебя уничтожит?