Стоум бросил снисходительный взгляд на князя и начал объяснять:

— Князь, если бы Вяйне завел бы с тобой подобный разговор, и ты отказался бы жениться на его дочери, то вы оба оказались бы в неприятной ситуации. Князь Вяйне, получив от тебя отказ жениться на его дочери, обязан был обидеться, и между вами легла бы вражда. Нам эта вражда, когда мы и так стоим на краю гибели, не нужна. А князю Вяйне не хочется враждовать со ело-венами, — они всегда от нас получали большую помощь, а дань платили малую, символическую. Придет другой князь, увидит, что земля карелов богата, из жадности наложит тяжкую дань. В этом деликатном деле князь Вяйне сделал мудрый ход. Он знает, что Ратиша твой друг, потому поручил воеводе довести до тебя свое желание через Ратишу. Теперь они ждут нашего ответа.

— Но мы еще молоды, чтобы спать вместе и иметь детей. Обычай предков не позволяет мужчине жить с женщиной моложе шестнадцати лет, — напомнил Гостомысл.

Стоум усмехнулся и сказал:

— А вас никто и не загоняет в постель! В этом деле главное объявить вас мужем и женой, будете жить, как жили, а когда вам наступит шестнадцать лет, тогда другое дело — будете спать вместе. По обычаю предков. Поэтому твой возраст — это не причина, чтобы отказаться от женитьбы.

— Кюллюкки красивая девушка, и многие мужчины хотели бы видеть ее своей женой, — сказал Гостомысл. Немного подумал и воскликнул: — Но я не хочу жениться на ней!

— Но почему? — изумленно спросил Стоум, запнулся, — по его лицу пробежала тень, и он осторожно поинтересовался: — Гостомысл, может, тебя не интересуют женщины?

Гостомысл опустил глаза и почувствовал, как его лицо запылало.

— Женщины меня интересуют. Но я не хочу жениться на Кюллюкки, потому что я люблю другую, — пробормотал он почти шепотом.

Ратиша побледнел от догадки. Он знал, о ком вел разговор Гостомысл.

Стоум этого не знал, поэтому он непонимающе взглянул в глаза Гостомысл а и спросил:

— Князь, о ком ты говоришь?

— Я о Деване, — сказал Гостомысл.

— Какой еще — «деване»? — рассердился Стоум. — Князь, будь добр — объясни?

— О той самой, — прошептал Гостомысл.

Ратиша осторожно пояснил:

— К князю во сне приходила богиня леса и охоты Девана...

Стоум от злости скрипнул зубами и сказал:

— Князь, если ты говоришь о той девке, что приснилась тебе во сне, то это был только сон. Богини не могут любить смертных людей, им это запрещено.

Гостомысл вскочил и возразил:

— Это был не сон. Девана любит меня и помогает мне в воинских делах.

Стоум встал, обошел стол, обнял за плечи Гостомысла и проговорил:

— Князь, ты не волхв, чтобы любиться с богами. За тобой стоит дружина. Ты должен оставить наследников. А потому ты не можешь уйти от людских дел.

Гостомысл почувствовал, как на его глаза наворачиваются слезы, и, чтобы скрыть свою слабость, он спрятал лицо на плече боярина.

— Но я люблю ее. Что же делать? — сквозь рыдания проговорил он.

Ратиша наблюдал за разговором молча, потому что он думал, что если бы его заставили жениться на нелюбимой женщине, то он скорее убил бы себя мечом, и под воздействием этих мыслей в его сердце росла ненависть к циничному и жестокому боярину.

Стоум погладил юношу по голове, приговаривая:

— Князь, бойся ненависти богов, ибо они могут навредить тебе. Но еще больше бойся их любви. Потому что их любовь — слепа. А слепые, не видя правды, часто жестоки в своих поступках и вредят тому, кого любят.

Рыдания Гостомысла стихли, слышались только редкие всхлипы. Тогда Стоум отстранил юношу от себя и, глядя в его лицо, сказал жесткие слова:

— Гостомысл, ты князь, а князья, как боги, не могут любить, они должны действовать по рассудительности. К тому же мы находимся на чужой земле. Чтобы прогнать врагов со своей земли, мы вынуждены просить помощи у карельского князя. Если он нам не поможет, ты потеряешь все — княжество, и даже жизнь. Отвергнув руку друга, ты не сможешь жить в его городе. А дружина не любит слабого князя, а потому к весне она совсем разбредется. С кем ты останешься? И где ты будешь жить? Я справлялся у волхвов, они утверждают, что твоя женитьба на дочери карельского князя угодна богине судьбы Макошь. Поэтому ты обязан жениться на Кюллюкки.

Ратиша представил в уме, что произойдет, когда Гостомысл останется без дружины и без пристанища: князь без дружины — не князь; его убьет первый же разбойник. Это было ужасно.

Ратиша встал с лавки и сказал дрожащим голосом:

— Князь, тебе надо послушаться совета боярина, каким бы тебе этот совет ужасным ни казался.

Гостомысл вытер слезы и спросил:

— И это советуешь ты, мой лучший друг? А как же любовь?

Ратиша опустил глаза и проговорил:

— Любовь важнее всего на свете. Но у тебя плохой выбор — ты должен победить или умереть. Без помощи карельского князя ты не победишь, значит, ты погибнешь. С тобой погибнут и те, кто тебе верит. Поэтому твоя любовь — это путь к смерти.

— Не пугай князя, Ратиша! — сказал Стоум, отпустил из объятий князя и, усмехнувшись, проговорил: — Князь, ты, конечно, обязан жениться по выгоде...

Гостомысл вздохнул со всхлипом.

Стоум продолжил:

— Князь Гостомысл! Послушай меня: любовь и супружество это разные вещи. Любим мы от сердца и для сердца. Что нас заставляет любить, мы не знаем — просто любим, и все! Любовь — это дар и наказание. Поэтому мы не выбираем, кого нам любить. А супружество предназначено для продолжения рода. Поэтому мы рассудком решаем, кого нам взять в жены и что она принесет в дом — богатство ли, славу, силу. Поэтому князь не может жениться на дворовой девке, но обязан жениться на девице княжеского рода.

Гостомысл опять вздохнул.

— Жениться? Сейчас выгодно на дочери карельского князя. А завтра? — в сердцах проговорил Гостомысл.

— А завтра? А завтра, если понадобится, женишься еще на ком-либо! — сказал Стоум и усмехнулся. — Гостомысл, но тебя никто же не заставляет кого-либо любить или не любить. Я же сказал, что любить ты можешь кого угодно. Хоть Девану. Хоть дворовую девку — Малку. Люби на здоровье, сердцу не прикажешь. Но женись на дочери карельского князя.

Гостомысл задумался. По его лицу было видно, что в его душе боролись противоречивые чувства. Наконец он хмуро проговорил:

— Надо послушать волхвов, — пусть скажут, чего хотят боги.

— Молодец! — сказал Стоум, кивая головой. — Надо послушать волхвов. А чтобы дело не откладывать в долгий ящик, я их уже позвал: они стоят за дверью и дожидаются разрешения войти.

Гостомысл вопросительно взглянул на Ратишу.

— А что ты скажешь, мой друг?