всяких тамУЭПов (с ними все было увязано при посредстве Иванцова), а от любопытных икляузных сельчан. На самом же деле во всех остальных приземистых корпусахбыл размещен завод по производству различных дорогих сортов водки изотносительно дешевого гидролизного спирта, довольно пригодного для питья, нопроизводимого не из "отборной пшеницы", а из опилок и других отходовдеревоперерабатывающего производства. У лесохимиков в соседней области егобыло хоть залейся, и затарить пару лишних цистерн с надписью "Молоко" имбыло не жалко, тем более что платили наличными и сразу в карман. Поскольку еще Курбаши налаживал это дело при содействии своего лучшегомосковского друга Цезаря, то проблем с изготовлением на цветных ксероксахэтикеток и акцизных марок не было. К тому же немалая часть липовых"Столичных", "Русских", "Распутиных" и прочих продавалась бабками на рынкахи вокзалах, в подворотнях И у проходных, где желавший побыстрее закосетьпролетариат брал числом поболее, ценою подешевле и насчет акцизов неинтересовался. Видимого вреда от водки из опилок, разбавленной артезианскойводой из скважины, пробуренной прямо на бывшей ферме, не было - спирт былхоть и "деревянный", но этиловый. Во всяком случае, с первого стакана никтоне загибался до смерти. Более качественно оформлялись только бутылки,которые поставлялись в Москву и реализовывались конторой Цезаря. Их грузилив фургоны-морозильники, выставляли к задней двери три ряда ящиков сосливочным маслом, так что даже тот представитель закона, которому хотелосьчего-нибудь отыскать, а потом содрать взятку, обычно вежливо извинялся ипризнавал, что груз соответствует накладной. Короче, бизнес крутился, налоги не платились, штрафы не взимались и никтоне садился. Однако, когда ныне уже покойный Степа сообщил Фролу о том, чтонадо будет разместить в одном из подвалов, предназначенных для временногоскладирования закатанных бутылок, кое-какое дополнительное оборудование,Фрол опять возымел на Степу зуб. Как-никак лутохинский объект был исконнойвотчиной Курбаши и после временного "развода" Степы с Фролом оставался висключительном ведении Фрола. Когда под давлением Иванцова и Рындина ихзаставили вновь стать партнерами, Фрол больше всего боялся, что егокак-нибудь незаметно ототрут от "молзавода". И объявление Степы о том, что вподвале пойдут работы по производству кое-чего разлитого в ампулы,показалось неприятным. Опять же все это усложнило производственный процесс. Теперь надо былочаще пригонять грузовики, чтоб не завалить сократившуюся складскую площадьготовой продукцией, поскольку из одной цистерны гидролизного спирта выходилодве с лишним цистерны водки, а при розливе в поллитровки и упаковке бутылокв ящики физический объем готового товара еще больше возрастал. Каждая желишняя ездка - лишняя соляра. "КамАЗы" жрали ее много, даром что дешевая.Вроде копейки, а как подсчитаешь - присвистнешь. Кроме того, Фролу не очень мастило, что в подвале орудовали мужики,которых он лично не знал и на работу не нанимал. На производстве водярыработали люди проверенные, к тому же малопьющие или вовсе наркоманы, которымглавное - травки полыхать или ширнуться слегонца, а не стакан засосать. Атут появились какие-то, сразу давшие понять, что они в подвале хозяева ивсем прочим не стоит особо интересоваться тем делом, которым они заняты. Ихпривозили с утра на Степином микроавтобусе, а сзади на "газельке" везлиящики с оборудованием. Первое, что сделали эти ребята, - установили на входе в подвал, прочнуюстальную дверь с одним сейфовым замком и одним электронным, а вечером, уходяс работы, неизменно опечатывали ее. Другим бы Фрол объяснил, что так вестисебя на чужой территории недопустимо, но этих предпочел не задевать. Однакоот незнания ситуации все время чувствовал беспокойство. Хрен его знает, чьиэти мужики и чего они монтируют. Конечно, это мог быть всего лишь самогонныйаппарат полупромышленного типа, которым Степа решил дополнить оснащениездешнего комбината, но тогда степень секретности была слишком уж высокая. Номужики могли смонтировать и какое-нибудь оборудование для кустарногопроизводства взрывчатки. Перспектива взлететь на воздух Фрола, в общем, непугала, но вот загреметь под фанфары раньше времени он не хотел. Потому чтопо всем подразделениям "лутохинского объекта" у него было составлено"тревожное расписание" (на бумагу, правда, его никто не заносил), а поподвалу такого расписания не было. "Тревожное расписание" определяло, какдействовать в случае внезапного наезда РУОПа, УЭПа и прочих контор. То естьчто прятать, что оставлять, что подменять и как отвечать на вопросы.Например, даже обнаружив спирт в цистерне, ментам надо было еще доказать,что его привезли сюда именно для розлива в бутылки, а не для стерилизацииоборудования. Хотя, при хорошей дружбе с Рындиным и Иванцовым, а также зная,насколько зависит от них Теплов со своим УВД, Фрол такого наезда не оченьопасался, все же было неприятно знать, что на территории "объекта" естьпомещение, в которое он, по официальной должности начальник охраны АО "Белаякуропатка", не имеет доступа. Любой мент наверняка не поверит, будто Фрол незнает, кто там и что там. А потому, если вдруг Рындину или, скажем, Иванцовузахочется его, Фрола, за что-то посадить, в этом помещении может оказаться,к примеру, узел связи чеченских боевиков-террористов, склад ракет "стингер"или ядерная боеголовка. И Степа, кстати сказать, наверняка был бы очень рад,если б его новый "партнер" и старый "друг-соперник" спалился бы на такойподставке. Поэтому после того, как Степа обуглился в сожженном джипе, а браздыправления по решению народных масс были переданы Фролу, пришлось ставитьвопрос о допуске Фролова Валентина Сергеевича к секретам подвала. В томчисле и перед Чудо-юдом. И вот сегодня, кажется, этот день настал. Утром из Москвы прилетелаЗинаида и сказала, что после обеда надо будет съездить в Лутохино. Вместе сней из первопрестольной прибыл еще один гражданин, некий молодой, среднегороста, плохо стриженный и не гладко выбритый мужичок, одетый в серуюзасаленную куртку и неновую солдатскую ушанку. Джинсы и нечищеные ботинкиЗарайского производства со стоптанными каблуками не позволяли отнести этогогосподина к слоям зажиточным и преуспевающим. Потому Фрол принял его занаучного гения, приглашенного Зинаидой для консультаций. Сама мадам Баринова никаких комментариев по поводу появления обтрюханногогражданина не сделала. Единственно, что не понравилось Фролу, так это сумка,висевшая через плечо у ее спутника. Она подозрительно напоминаларепортерский кофр среднего размера. Правда, товарищ, которого Зинаиданазывала Василь Василичем, на представителя прессы не походил. Слишком ужбыл рассеян, молчалив и никаких вопросов не задавал. Когда ехали отаэропорта, Василий Васильевич пребывал в полнейшей прострации. Было такоевпечатление, что телом он присутствует в джипе, а душа осталась либо вМоскве, либо еще где-то подальше. Поскольку этот самый Вась-Вась (Фрол сам придумал эту кликуху для новогознакомца, но вслух не произнес) не делал