Георгия Максимовича Пушкина отозвали. Но показали Восточному Берлину, что к нему претензий нет. Его вернули даже не в МИД, а в партийный аппарат — назначили заведующим отделом информации ЦК КПСС, это должность выше министерской. Но составляемые в отделе бумаги не понравились Хрущеву, и в феврале 1959 года Хрущев отдел распустил. Георгий Пушкин занял прежнюю должность заместителя министра иностранных дел.

31 января 1958 года Ширдевана вывели из политбюро и секретариата ЦК. Через несколько дней всю «оппортунистическую фракционную группу» — Ширдевана, Эльснера, Вольвебера и Зельбмана — вывели из ЦК. Единомышленник Ширдевана Герхард Циллер покончил с собой. Эта кадровая операция в газетах именовалась «разоблачением оппортунистической группы». Ширдевана исключили из партии за то, что он «искажал роль партии в рабоче-крестьянском государстве» и «недооценивал вражескую подрывную деятельность». Заодно Ульбрихт избавился от старого коммуниста Фреда Эльснера. В нацистские времена он эмигрировал в Советский Союз, работал в немецкой редакции московского радио. Его не только вывели из политбюро, но и сняли с поста заместителя председателя правительства.

После пленума решили вычистить «провокационные элементы» из партии. Профессора Вольфганга Хариша арестовали 29 ноября 1956 года, руководителя издательства «Ауфбау» Вальтера Янку — 6 декабря.

К чему стремились оппоненты Ульбрихта? Они хотели социализма с человеческим лицом, как сказали бы позже. Карл Ширдеван и его единомышленники были искренними коммунистами. Они желали большего демократизма в партии, считали, что социализм будет легче построить, если снизить уровень противостояния с Западной Германией.

Возможно ли это было? Трудно однозначно ответить на этот вопрос. События 1989 года, когда рухнула ГДР, показали, что коммунистическая система была обречена с самого начала. Более мягкий, либеральный стиль руководства едва ли бы превратил ГДР в процветающее государство. Но это улучшило бы жизнь в Восточной Германии, смягчило бы напряженность холодной войны. И не появилась бы Берлинская стена в 1961 году.

Вторым человеком в партии стал Эрих Хонеккер.

Эрих Хонеккер в четырнадцать лет вступил в Коммунистический союз молодежи. Когда ему исполнилось восемнадцать, в 1930 году его отправили в СССР учиться в Ленинской школе. Он руководил земельными организациями коммунистической молодежи до прихода Гитлера. В декабре 1935 года он попал в гестапо, прокурор требовал его расстрелять. Имперский суд приговорил к десяти годам заключения. Хонеккер провел в заключении девять лет. Его освободила Красная армия. Он окончил Высшую комсомольскую школу в Москве и возглавлял Союз свободной немецкой молодежи, пока Ульбрихт не забрал его в ЦК партии.

В этой операции Ульбрихту помог ловкий Эрих Мильке, заместитель министра госбезопасности. Он мечтал избавиться от Эрнста Вольвебера, чтобы занять его место.

Первым органом госбезопасности в Восточной Германии был так называемый «пятый комиссариат» (К-5) внутри народной полиции, прообраз политической полиции. Службу государственной безопасности формировали советники из СССР. 7 октября 1949 года появилась Германская Демократическая Республика. 8 февраля 1950 года образовали министерство государственной безопасности — по образу и подобию советских карательных органов. В 1952 году сотрудники МГБ получили воинские звания, как и в СССР.

После берлинского восстания 1953 года Ульбрихт сменил министра госбезопасности. Ульбрихт уже тогда обратил внимание на заместителя министра Эриха Мильке, который демонстрировал безграничную верность генеральному секретарю.

— С Мильке я впервые столкнулся в пятьдесят третьем, — рассказывал мне один из руководителей представительства КГБ при МГБ ГДР Виталий Геннадиевич Чернявский. — Это хитрый и коварный человек с мышлением типичного великогерманского националиста. Он с трудом скрывал свою неприязнь к русским — и чем дальше, тем больше. Мне он сразу был несимпатичен. Впрочем, и он мне отвечал тем же.

По совету Москвы новым руководителем госбезопасности назначили не Мильке, а старого коммуниста Эрнста Вольвебера. Он имел кличку «красный матрос», потому что участвовал в восстании матросов в Киле в 1918 году. В 1921 году вступил в компартию Германии. Он был депутатом прусского ландтага, руководил подпольной разведывательной и контрразведывательной структурой компартии. После прихода нацистов к власти эмигрировал. По заданию советской военной разведки занимался в Европе диверсиями против немецкого флота.

Министр Вольвебер был мрачен, и его испуганно сторонились. На приемах в советском посольстве он выпивал три больших фужера «Столичной», закуривал сигару и только после этого вступал в беседы. Впрочем, Эрих Мильке достиг вожделенной цели — стал министром госбезопасности. Он провернул ловкую интригу.

Карл Ширдеван дружил с одним профессором, с которым они в нацистские годы вместе сидели в концлагере Заксенхаузен. Этот же профессор поддерживал добрые отношения с западногерманским политиком, которого Ульбрихт считал английским шпионом. Мильке доложил руководителю партии, что Ширдеван через профессора выдает секретные сведения британской разведке, а министр Вольвебер его покрывает.

«Интрига, затеянная Мильке против Вольвебера, — вспоминал Маркус Вольф, — сомкнулась с амбициями Эриха Хонеккера, восхождению которого препятствовал Ширдеван. Нашептывания обоих воздействовали на Ульбрихта, отличавшегося хронической подозрительностью. Ширдеван и Вольвебер были соседями, но, насколько мне известно, никогда не поддерживали близких отношений».

Министра Вольвебера за «фракционную деятельность» вывели из ЦК, лишили мандата депутата Народной палаты и отправили на пенсию. Советское руководство за своего бывшего разведчика не вступилось. Министром госбезопасности стал Эрих Мильке. Он будет занимать этот пост до конца существования Германской Демократической Республики.

Столичный житель Ульбрихт считал Хрущева деревенщиной, который не понимает потребностей большого города. Холодный, контролирующий себя Ульбрихт был шокирован непредсказуемостью Хрущева и его эмоциональными всплесками. Хрущева же раздражала агрессивная, напористая манера Ульбрихта, который постоянно требовал от него помощи. Но в конце концов он оценил приверженность Ульбрихта общему делу.

Политическая судьба Вальтера Ульбрихта складывалась в ожесточенной борьбе, поэтому он привык к тому, что люди вокруг него с ним не согласны, но это не имеет значения — он должен добиваться своего любой ценой. И он давил на Хрущева, требуя во что бы то ни стало решить берлинскую проблему.

Ульбрихт первым публично занял жесткую позицию в надежде подтолкнуть Хрущева. В речи, произнесенной в октябре 1958 года и опубликованной в главной партийной газете «Нойес Дойчланд», он сказал:

— Берлин находится на территории ГДР… Западные державы разрушили юридические основания для своего присутствия в Берлине; больше у них нет ни законных, ни моральных, ни политических оснований для продолжения оккупации Западного Берлина.

Хрущев не мог до бесконечности уклоняться. Он занялся Берлином с присущей ему напористостью и энтузиазмом. Весь ноябрь 1958 года Никита Сергеевич посвятил берлинским делам. Он дважды выступал на эту тему — 10 ноября и 26 ноября. Хрущев утверждал, что западные державы используют Западный Берлин для агрессивных действий против ГДР и других социалистических стран. Терпеть это невозможно. Ситуация в Берлине, столице ГДР, должна быть нормализована.