шокировать технические новинки вроде пароходов, шрапнели, нарезных штуцеров. Появилась мысль: «А чем мы хуже-то?» Кроме того, благодаря развитию промышленности в Индии колонию подтянули если не до метрополии, то явно на новый, более высокий уровень.

Причина шестая. Азимулла Хан, один из участников Крымской войны, говорил Нана Сахибу, что турки или русские вполне могут в пику англичанам поддержать восстание сипаев и мятежники надеялись на внешнюю поддержку.

Ну и причина седьмая, хотя и далеко не последняя. Множество сипаев 1857 года — выходцы из Ауда, который в 1856 году ОИК решила аннексировать. Ауд был очень богатым княжеством, чьи уроженцы на службе Компании считали, что англичане просто грабят чужой дом. «Ауд принадлежит правителю, — доносил в Лондон британский же уполномоченный в Лакхнау, — и чтобы он ни делал в течение своего правления, он не наносил вреда англичанам; если британское правительство лишает трона правителя, который был всегда так предан английской короне, какой наваб или раджа может быть в безопасности?»

Остро стоял и денежный вопрос — сипаи получали довольно низкую плату, и главным вознаграждением были так называемые «боевые деньги» (батта, Ьаtta). После войны с Пенджабом и Аудом эти территории оказались включены в состав Индии, поэтому «боевые» отменили — служба шла уже не за границей.

Наконец, религиозный вопрос. Англичане — а точнее уже знакомый нам Дальхаузи — ввели закон о возможности повторного брака для вдов. Для Индии новшество стало нонсенсом — вдова в индуизме если не умирает добровольно вместе с мужем, то ведет аскетическую жизнь и становится отшельницей. Потом Дальхаузи вообще начал продвигать христианство, организовав в 1851 году до 19 протестантских общин и 222 христианские миссии. Собственно, поэтому одним из лозунгов восставших был: «Защитить нашу религию и нашу веру».

И да, в 1857 году исполнялось сто лет со дня битвы при Плесси (1757), и индуистские монахи пускали слухи, что владычеству иноземцев по истечении срока приходит конец: достаточно одного небольшого толчка, и вся власть англичан низринется в Нараку (ад, чистилище). Два года перед восстанием Индия кишела прорицателями и бродячими помешанными, которые раздавали сипаям цветки чапаи и лотоса. Англичане упорно верили, что это агенты России — даже так, 111-го отделения — ведущие подрывную работу против ОИК. Это глупость из разряда, мифических «русских хакеров». Тем не менее уже после начала восстания газета «Иллюстрейтед Ландон Ньюс» разразилась передовицей:

У нас есть очень сильные причины подозревать, что российские эмиссары, которые долго работали не только по границам Индии, но и в самой Индии, причем в самом сердце страны, возбуждали в местном населении мысль о реванше над Британской империей, сея ненависть к нам… Те, кто хорошо знают и Россию, и Индию, не отвергают эту гипотезу с презрением, а напротив, находят много причин полагать, что это спланированный враждебный акт против нас, который связан с местью за войну в Крыму, и он был обильно смазан российскими интригами и российскими деньгами.

Так что поиски врага там, где споткнулся сам на ровном месте — любимая забава не только русских. Во времена «Большой Игры» «Англичанка гадит!» по-английски звучало, как «Rossianka gadit!».

Начались волнения еще в августе 1856 года (напомним, что крымская война закончилась в марте 1856-го), когда сипайский гарнизон в Форте Уильям в Калькутте получил новые ружья и патроны фирмы «Gangadarh Вапегр & Co». Возможно, все бы обошлось, но чернорабочие завода в Дум Думе, все сплошь из низшей касты (а другие в Индии работать не шли), начали насмехаться над сипаями — мол, осквернились животным жиром, и теперь не кшатрии или брахманы, а такие же, как мы — неприкасаемые! Может, без огласки сипаи бы и проглотили обиду, но тут…

Гарнизон заволновался. Британский полковник построил сипаев на плацу и объявил, что патроны со смазкой из животного жира выпускаются исключительно в Мератхе, в Дум Думе такого производства нет. И чтобы пресечь дальнейшие волнения, 27 января колонель Ричард Берч приказал обезжирить все патроны со складов и разрешить использовать ту смазку, «которую сипаи предпочтут».

По идее конфликт уладили, но как раз приказ обезжирить патроны и оказался роковым — сипаи решили, что слухи имели основания, англичане заметаю следы, и теперь, получалось, индусы, нарушив священные запреты, стали неприкасаемыми.

Слухи ширились и росли. В феврале 1857 года в Барракпуре состоялось заседание трибунала, который установил, что почти поголовно все нижние чины уверены в наличии коровьей или свиной смазки на патронах.

Рвануло 29 марта 1857 года. В 14.00 лейтенант 34-го Бенгальского туземного пехотного полка Боу (Baugh) получил сообщение, что несколько подчиненных буянят. Лейтенант вышел на плац и увидел сипая Мангала Пандея (из касты брахманов), с ружьем в руках призывавшего солдат из караулки убивать европейцев. Боу вытащил из седельной сумки пистолет, вынул шпагу из ножен и пришпорил коня. В этот же момент на плацу появился и старший сержант Хьюсон (Hewson), приказавший джемадару (старшине) Ишвари Прасаду арестовать Пандея. Прасад начал объяснять, что начальник отделения — единственный человек, отдающий приказы на аресты сипаев — в отлучке.

Карта расквартированных частей на севере Индии.

В этот момент на плацу появился Боу, который, размахивая пистолетом, орал: «Где он? Где бунтовщик?». Хьюсон попытался предупредить лейтенанта, что не стоит размахивать оружием, ибо сипаи могут начать стрелять, но не успел — раздался выстрел, и пуля попала в лошадь Боу. Все произошло в считаные секунды. Лейтенант, уронивший при падении всё оружие, потянулся к седельным сумкам — достать другой пистолет, — неторопливо проверил, заряжен ли ствол, и прицелился в Пандея. Но выстрелить британец не успел. Мангал с размаху полоснул лейтенанта тальваром — тяжелым индийским палашом — от плеча к шее. Хьюсон, рванувшийся защитить лейтенанта, получил пулю в голову.

Один из сипаев, Шайх Палту, попытался прикрыть двух англичан и набросился на Пандея, перезаряжавшего мушкет. Верный индус крикнул другим солдатам, что нужно задержать бунтовщика, но в ответ получил камни, а также угрозы убийства, если не отпустит Пандея. Палту вынужденно ослабил хватку, и осторожно, не сводя глаз с кучки сипаев, пятился к телам Хьюсона и Боу.

В этот момент на плацу появился генерал Хирси (Hearsey), который прискакал на лошадях с двумя сыновьями-офицерами. Подъехав к караульному, генерал вытащил пистолет и приказал солдату исполнить долг — арестовать мятежника. Солдат повиновался, но Пандей вырвался, упер приклад мушкета в землю, нажал пальцем ноги на курок и выстрелил себе в грудь.

Мангал выздоровел и попал под трибунал, где утверждал, что не входил ни с кем в сговор и действовал в ясном уме и твердой памяти. Суд приговорил сипая к