Проведя необходимую подготовку, был опять у Сталина и доложил ему о проделанной работе, а также о том, как думаю попасть в Баку.

Сталин план одобрил и спросил, интересовался ли я Грачевым и не изменилось ли мое личное мнение о нем. Оставшись удовлетворенным ответом, Сталин, однако, сказал, чтобы я знал, что никто навязывать мне своего мнения не может.

Один вопрос остался открытым. Виктор Грачев находился в соединении, подчиненном ВВС. Сталин строго-настрого предупредил, что никто не может быть посвящен в предстоящую поездку, кем бы ни был и какой бы пост он ни занимал. Таким образом, разговоров с руководством ВВС на эту тему быть не могло, а иных путей забрать экипаж Грачева не было. Нужно опять что-то придумать, чтобы не вызвать каких-либо подозрений. Решил позвонить Берия и попросить, чтобы он сам дал команду отправить Грачева в Баку, где он должен ждать дальнейших указаний. Так и было сделано.

В назначенный день мы вылетели «на проверку» на трассы ГВФ, а якобы «для внезапности» своего прилета не сказали, в какое управление летим. Штабу сказал, что о месте нахождения сообщу сам. Взяли курс на Пензу, потом изменили его на Воронеж и Сталинград. На другой день прибыли в Баку, где я стал дожидаться сообщения о прибытии поезда из Москвы.

Если память не изменяет, было четыре часа утра, когда мне позвонил Сергей Круглов[103], начальник оперативного управления НКВД, и сообщил, что в пять часов я должен быть на вокзале. Не успел поезд еще остановиться, как я услышал свою фамилию и направился к вагону, откуда меня позвали. Прошел в салон, где кроме Сталина были Ворошилов, Молотов и Берия. Поздоровавшись, Сталин спросил, все ли в порядке. Ответив утвердительно, я доложил, что погода, как говорится, по заказу. Кругом тихо, на всем маршруте безоблачно, болтанка отсутствует. Не часто можно дождаться такой метеорологической обстановки.

Выслушав меня, Сталин сказал, что имеется в запасе день. В Тегеране нужно быть завтра, и поэтому он предлагает мне слетать туда и вечером вернуться обратно, а завтра вместе полетим в Тегеран. Так как это не было прямым приказанием, я возразил и доложил, что такой редкостной погоды больше не дождешься и нужно вылетать, чем скорее, тем лучше. Зачем подвергать себя возможным болтанкам или неустойчивой погоде, когда можно сегодня всего этого избежать? Наступила пауза. Сталин размышлял.

— Вы настаиваете на скорейшем вылете? — спросил он.

— Да, товарищ Сталин, настаиваю.

— Вы знаете, что вы, а никто иной, несете личную ответственность за этот полет?

— Да, товарищ Сталин, знаю, и именно поэтому настаиваю на скорейшем вылете.

— Ну, что же, — немного помедлив, сказал Сталин, — раз вы отвечаете за полет и настаиваете на нем, придется подчиниться.

Решение было принято, и некоторое время спустя все отправились на аэродром, где уже ждали самолеты.

О полете Сталина в Тегеран Виктор Грачев узнал лишь тогда, когда из автомобиля вышел Верховный и направился к самолету. Машины поднялись в воздух, по-моему, часов в восемь утра. Может быть, здесь немного и ошибаюсь. Погода действительно оказалась сверх всяких ожиданий, и самолеты дошли до Тегерана отлично.

Некоторые авторы мемуаров делают попытку описать полет Сталина в Тегеран по-своему, как будто они присутствовали при этом или, по крайней мере, знали, как шла подготовка к полету и его организация. Так, С. М. Штеменко[104] в своей первой книге «Генеральный штаб в годы войны» пишет:

Нужно сказать, что написанное С. М. Штеменко не соответствует действительности. Во-первых, поезд прибыл в Баку, как мной уже сказано, ранним утром, а не накануне вечером; во-вторых, А. А. Новиков не мог прогуливаться с А. Е. Головановым около самолета просто потому, что Новикова там не было и о полете Сталина в Тегеран он ничего не знал. Если бы Новиков действительно был на аэродроме, он не мог докладывать Верховному о генерал-полковнике Голованове, ибо последний имел воинское звание маршала; в-третьих, ни с кем никакого разговора на аэродроме Сталин не вел, ибо и вести-то его было незачем, так как все вопросы полета были решены в вагоне, а Верховный, как известно, никогда не занимался праздными разговорами; в-четвертых, второй самолет действительно вел автор этих строк, который утверждает, что ни Вышинского, ни охраны в его самолете не было, причем Вышинского он вообще там не видел; в-пятых, ни в Баку, ни в Тегеране я Штеменко не встречал и не видел, хотя, бывая у Сталина, с его слов знал, что Штеменко находится в Тегеране и собирает для Верховного данные с фронтов. Свидетельствую все это, как лицо, несшее прямую ответственность как за всю организацию, так и за сам полет в Тегеран и обратно.

Тегеранская конференция, где впервые собрались вместе главы основных государств, ведущих войну против гитлеровской Германии, и где наконец состоялось личное знакомство Сталина с президентом США Рузвельтом, является одним из важнейших событий Второй мировой войны. Встреча Рузвельта, Черчилля и Сталина в Тегеране имела огромное политическое значение.

Для того чтобы иметь более ясное представление об этой первой встрече глав трех мировых держав, следует хотя бы кратко рассказать здесь о событиях, которые предшествовали конференции и привели к ней.