Катарина без особого интереса слушала спор отца с мачехой. Она не могла шевельнуться, измученная так, что сидела за обеденным столом, уронив голову на руки. Лэм бежал. Лэм будет жить. Она счастлива. Она негромко засмеялась, потом ее глаза наполнились слезами. Теперь ей придется выполнить свою часть сделки с графом Лечестером.

— Только взгляните на нее — она же сумасшедшая! — прошипела Элинор.

Джеральд посмотрел на дочь, которая одновременно плакала и смеялась.

— Она только что родила, а вы знаете, какое это испытание. Оставьте ее в покое.

Все слышавшая Катарина подумала: может, она и вправду сумасшедшая? Она сама не могла понять, почему хотела убить королеву. Ее ярость была совершенно неуправляемой. Потом она вспомнила. Крошечный беспомощный младенец — младенец, которого у нее украли. Она разразилась рыданиями, сотрясавшими все ее тело.

Она безумно боялась, что ее ребенку придется расплачиваться за преступления родителей. Лэм бежал, но он был изменник. А она сама чуть не убила королеву. Что сделает Елизавета с ее сыном?

Может, Лечестер снова сумеет помочь ей?

— Кэти, — негромко сказал склонившийся к ней Джеральд, — тебе надо лечь в постель, пока ты совсем не разболелась.

Катарина сквозь слезы улыбнулась отцу.

— Увижу ли я когда-нибудь свое дитя, отец? Будут ли его кормить, любить, заботиться о нем? О Господи, как мне жить дальше?

Он погладил ее по грязным спутанным волосам.

— Поговорим об этом завтра, дорогая, после того, как ты отдохнешь.

Катарина не сопротивлялась, когда он повел ее наверх.

— А Лэм? Я его увижу когда-нибудь? — спросила она. Джеральд улыбнулся ей так, словно пират и не предавал его.

— В этом я не сомневаюсь, — сказал он.

— Я знаю, что она здесь

Джеральд стойл в темном холле, со свечой в руке, и не мигая смотрел на графа Лечестера.

— Солдаты королевы были здесь несколько раз. Они обыскали каждый уголок в доме и все вокруг, и ничего не нашли. Катарины здесь нет, милорд.

Лечестер улыбнулся. Отблески света плясали на его смуглом, потрясающе красивом лице.

— Не забывайте, Джеральд, что я ваш друг, — негромко сказал он. — И друг Катарины тоже. — В его темных глазах вспыхнуло пламя. — Я пытаюсь ее защитить. Я не хочу, чтобы ее повесили.

Джеральд молчал, не зная, как поступить. Для него был очевиден интерес Лечестера к его дочери. Но Катарина ему все рассказала, прежде чем забыться глубоким сном, и теперь он знал, что прошедшим октябрем они с О'Нилом поженились на его острове. Он обдумывал возможные варианты. Не будет ли лучше, если Катарина отправится с Лечестером и станет любовницей графа? Дадли был, без сомнения, самым влиятельным человеком в Англии. Или она должна со временем вернуться к О'Нилу и, будучи его женой, поддерживать союз О'Нила и Десмонда?

— Я знаю, что она здесь, — повторил Лечестер с нарастающим нетерпением.

— Она измучена, больна, и она спит. Глаза Лечестера зажглись радостью.

— Я вернусь за ней через неделю-две, когда все успокоится. У меня есть очень маленькое, уединенное поместье в Нортумберленде. Как раз то, что надо. Получше спрячьте ее, а я предупрежу вас, если королева снова пришлет к вам солдат.

Джеральд с улыбкой кивнул и пожал графу руку. Лечестер повернулся, быстро прошел к выходу и пропал в сгустившейся темноте ночи.

Катарина была так измучена, что заснула сразу же, как только ее тело коснулось мягкой перины. Она проспала целый день глубоким сном без сновидений, ни разу не пошевелившись.

Постепенно она начала просыпаться. Но в ее груди ощущалась такая жгучая боль, такое невыразимое страдание, что она отчаянно цеплялась за сон, каким-то уголком сознания понимая, что наяву ее поджидают отчаяние и страх.

— Катарина, — прошептал он.

Катарина улыбнулась. Сейчас ей снился Лэм, и это было гораздо лучше, чем пытаться разбираться в причинах разрывающей ее сердце боли. До чего же быстро боль может смениться радостью.

— Катарина, — хрипло, негромко повторил он, дотрагиваясь до ее щеки, нежной, словно крылышко бабочки.

Совсем как наяву. Катарина глубоко вздохнула.

— Проснитесь, Кэти.

Катарине вовсе не хотелось просыпаться, тем более сейчас, когда ей снилось, что она снова с Лэмом. Но ее глаза сами собой раскрылись. Она вгляделась в темноту комнаты и сразу его увидела. Он сидел рядом с ней на краю кровати, напряженно вглядываясь в нее. Мгновение Катарина пыталась сообразить, не сон ли это, но он выглядел настоящим.

— Катарина! — воскликнул он, склоняясь к ней и обхватывая ее лицо сильными теплыми ладонями. Его руки дрожали. — В Бристоле я узнал, что вы напали на королеву. Как вы себя чувствуете?

Она уставилась на него. Она чувствовала себя невероятно усталой, но теперь она уже сообразила, что это не сон и не галлюцинация, что это Лэм сидит рядом с ней на постели в ее спальне.

— Лэм?

Он что есть силы прижал ее к своей груди. Катарина прильнула к нему — он был ее спасением, ее убежищем, ее защитой против окружающего безумия, зла и несправедливости. Теперь она была любима и в безопасности.

Трясущимися руками он поглаживал ее спину.

— Меня не было здесь, чтобы вас защитить, — с трудом выговорил он. — Простите меня, любимая.

— Лэм, — прошептала она, все еще не веря в происходящее.

Их взгляды встретились. Его глаза были подозрительно влажными.

Его поцелуй был сдержан, но в нем безошибочно чувствовался голод. Катарина высунула язык. Их языки переплелись, потом его язык проник глубже — и через мгновение он оторвался от нее, тяжело дыша.

— Лэм, — протестующе сказала она, протягивая руки к его лицу.

Он отвел ее руки.

— Кэти, — хрипло сказал он, — вы совсем недавно родили. — Он попытался улыбнуться, но улыбка получилась довольно кислой.

Она заморгала. Она недавно родила? Она начала вспоминать, но ей не хотелось этого. Она уткнулась лицом ему в грудь, осыпая ее поцелуями. Его дыхание стало прерывистым.

— Не надо, — прошептал он, укладываясь на бок и укладывая ее вместе с собой. Он прижался подбородком к ее макушке и принялся легонько поглаживать ее спину. — Катарина, — пробормотал он, — до чего мне вас не хватало.

Катарина потихоньку расслабилась, успокаиваясь от тепла его сильного тела и нежных, мягких прикосновений. Ее веки словно налились свинцом, и было почти невозможно поднять их. Но она сделала усилие, глядя на его красивое лицо.

— Лэм, я люблю вас. — Ее руки безвольно разжались, веки сами собой опустились.

— Катарина, не спите. Нам надо поговорить. Она не могла заставить себя открыть глаза.