И дама, порывшись в сумочке, извлекла оттуда письмо и фотографию.

Действительно, снимок был весьма отчетлив. В письме значилось:

М.Г.

«Я уже давно слежу за Вашей преступной связью. Третьего дня мне удалось запечатлеть один из пикантных ее моментов. Даю Вам недельный срок и предлагаю в будущую среду явиться в Летний сад, ровно в 12 ч. дня, и положить в конверт 5000 р. под крайнюю правую скамейку, считая от вазы, что против входа. Положив конверт, замаскируйте его песком и опавшими листьями. Я явлюсь за деньгами ровно в час. Не вздумайте меня подстерегать, а, положив конверт, уходите немедленно. Я предварительно внимательно осмотрю местность и если только хоть издали завижу Вас, то сочту это за отказ с Вашей стороны и фотография, подобная прилагаемой, будет мною немедленно переслана Вашему мужу. Не вздумайте обратиться к полиции, так как Вам же будет хуже — я отомщу!»

Дав мне время прочесть письмо, г-жа Н. продолжала:

— Каким образом удалось этому шантажисту сделать снимок — не представляю себе, кругом нас никого не было. Может быть, с противоположной стороны улицы или из дома визави? Мы, с моим другом, теряемся в догадках. Получив это письмо, я, конечно, страшно взволновалась и решила посоветоваться с ним. Он был напуган, видимо, еще больше, чем я. Я выразила было желание немедленно обратиться к вам, но мой друг горячо запротестовал: «Ради бога, не делайте этого. Разве вы не понимаете, что это наша гибель?! Ну сцапают негодяя, отсидит он, в лучшем случае, несколько месяцев, а затем, выйдя из тюрьмы, а может быть, и ранее того, непременно исполнит свою угрозу и отомстит. Как ни грустно, а требование его исполнить придется, послушайтесь меня, я верно вам говорю». Наконец он уговорил меня, и я обещала последовать его совету. Он сразу успокоился, и мы пошли даже вместе в Летний сад осмотреть скамейку. «Как жаль, — сказал он мне, — что в среду у меня как раз дневной спектакль, а то я бы непременно выследил этого милостивого государя! Но не вздумайте, конечно, делать это вы!» Я его успокоила. Однако, поразмыслив на свободе, я вернулась к прежнему решению и решила все же повидать вас, рассказать все и поступить согласно вашему совету. Ведь какая же у меня может быть уверенность в том, что, получив эти пять тысяч, он оставит меня в покое.

— Вы совершенно правы, сударыня. Никогда!

— Что же вы посоветуете мне?

Подумав, я сказал:

— Мы вот что сделаем. В среду, в условленное время вы положите объемистый конверт и в нем рублей на двести бумажек некрупного достоинства. Номера билетов перепишите и доставьте мне этот список. При аресте шантажиста список номеров ему будет предъявлен и, ввиду точного совпадения с найденными при нем деньгами, он увидит, что запираться бесполезно, а главное, — у нас будет, так сказать, вещественное доказательство.

Лучше всего будет уличить и арестовать этого типа, а затем, припугнув хорошенько, выпустить, предупредив, что при малейшей попытке к новому шантажу он будет немедленно арестован и понесет уже тогда судебное наказание.

Моя собеседница согласилась на эту программу, и мы расстались.

Я отдал соответствующие распоряжения, и три агента дежурили в среду в Летнем саду: один у входа, двое — фланируя по аллеям на приличном расстоянии от обозначенной скамейки. В 12 часов появилась дама, села на скамейку, подбросила под нее конверт и незаметно ногой нагребла на него сухих листьев, после чего исчезла.

В час появился какой-то тип, прошелся несколько раз взад и вперед, внимательно оглядываясь, и, непринужденно сев на скамейку, закурил. Посматривая по сторонам, он пошарил тросточкой под ней и вскоре, уронив палку, нагнулся и вместе с нею поднял и конверт, каковой быстро сунул в карман пальто. Посидев еще минуты две, он встал и, играя тросточкой, направился к выходу.

Здесь ему агент любезно предложил сесть с ним на извозчика, и тип был доставлен в полицию.

В среду с утра я был занят срочным делом. Около двух часов мне доложили о привозе арестованного.

— Хорошо, посадите его в камеру, мне сейчас некогда, я допрошу его позднее.

Часа в четыре явилась за результатом дама.

— Ну что? — спросила она с любопытством и тревогой. — Вам удалось его задержать?

— Как же-с!

— Кто же он такой?

— Я все утро был занят, сударыня, а потому не успел его ни допросить, ни видеть. Но я сейчас его вызову и допрошу при вас.

— Ах, нет. Я лучше уйду, а то как-то неловко.

— Напротив, сударыня, останьтесь, так будет лучше.

— Вы думаете?!

— Конечно!

— Ну что же, хорошо! — сказала она нерешительно.

Я велел привести арестованного. Минут через десять в кабинет вошел молодой человек лет двадцати пяти, отлично одетый, бритый, красивой внешности. Но здесь произошло нечто совершенно для меня неожиданное. С его появлением раздался вдруг задушенный крик моей посетительницы:

— Саша?!!

И в этом слове мне послышалось и изумление, и отчаяние, и ужас, и горе. Арестованный яростно взглянул на нее и, передразнивая, также протянул к ней руки, состроил страстно умильную рожу и с тремолем в голосе, с пафосом простонал:

— Офелия?! — после чего злобно отвернулся и плюнул.

— Господи, Саша, да как это ты мог?! Зачем было хитрить? За что?

— За что-о-о? И вы еще спрашиваете?! Да неужели же вы настолько глупы и нечутки? Неужели же вы воображали до сих пор, что ваши ласки мне нужны? Ведь посмотрите на себя хорошенько: вы поблекшая, старая женщина, почти старуха! Я с дрожью вспоминаю об этих отвратительных минутах, эти дряблые щеки, эта измятая кожа на шее! брр…! Да знаете ли вы, что в минуты ваших страстных ласк я плотно закрывал глаза, чтобы не видеть всего вашего убожества!

Я несколько раз намекал вам о том, что крайне нуждаюсь в деньгах, что имею срочные долги и т. д. Вы же, не то по глупости, не то по скупости, пропускали это мимо ушей и в результате заставили меня прибегнуть к хитрости. Вы же, вы мне противны, понимаете ли, — противны, старая Мессалина!

Несчастная женщина, закрыв лицо руками, безудержно рыдала.

На меня накатила злоба, и, полузадыхаясь, я проговорил:

— Ну и негодяй же вы, милостивый государь! Много мошенников и негодяев видали эти стены, но вы побили рекорд!

— Ах, нет, не надо! — взмолилась дама. — Бог с ним, я ему прощаю, отпустите его, исполните мою просьбу! — И встав, шатающейся походкой направилась к выходу.

— Как ваше имя, где вы живете и кто был фотографом? — спросил я сурово арестованного.

Он назвал себя, указал адрес и выдал приятеля. Я записал и, позвонив, вызвал агента:

— Отправляйтесь по этому адресу, произведите тщательный обыск и непременно отберите фотографии, подобные этой (я протянул агенту записанный адрес и фотографию, переданную мне дамой); разыщите и соответствующий негатив, конечно.