Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Эй! Нормахий, а может, не надо?
Нормахий, он же Нор, с чем-то возился на сцене, услышал этот окрик, и еще один более нелестный. И швырнул в зал что-то тяжелое. Попал. Раздался грохот, а бурок скрылся за импровизированные подмостки. Крикнув на прощание.
— Нада! Финита сям комедия.
Миг тишины, а затем на сцене появился парень в шутовском костюме с мандолиной наперевес и с самым самозабвенным видом отвесил залу глубокий поклон. Бубенцы на его шляпе весело забренчали.
Часть зала тут же взвыла.
Вторая закричала: — Бу-у!
Третья достала оружие на изготовку.
— Господа, и опаснейшие дамы, сегодня мы собрались здесь на отшибе мира, чтобы отпраздновать великие дела и подвиги! И начнем мы с гимна: «Победоносная Эллада Карин Крылатой!»
Зал встретил это предложение еще более громкими криками разочарования, а некоторые из них поспешили заткнуть себе уши.
И Эван довольно скоро понял почему… Это было не просто плохо, это было такой образцовой бездарностью, что ему тоже захотелось заткнуть уши.
— Да, когда этот недоумок уймется? — Раздраженно гаркнул старик, используя клешню краба как зубочистку. — Ну нет у него ни мозгов, не слуха, не таланта!
— Тогда почему он оказался на сцене? — Искренне не понимал Эван, пытаясь отвлечься разговором от кошмарного завывания.
— О, так ты новенький?
Эван кивнул.
— Не удивительно, такие гулянки нечасто бывают, столько новых лиц. — Женщина рядом залпом осушила свою кружку и вздохнула так, что пуговица на ее внушительно декольте оторвалась и едва не лишила жизни проходившего мимо официанта. Но у того, к счастью, были хорошие рефлексы, и он успел защититься подносом.
Пуговица срикошетила и судя по грохоту и ругани в толпе поразила случайную мишень. Официант с дымящимся подносом поспешил ретироваться куда подальше.
— Долгая история… Наша береговая команда выловила его из моря, в бочонке с маринованной селедкой. Думали отличный улов. Атаман любит творческих людей. А потом выяснилось, что в море этого дурня скинули за его же бездарность. Команда корабля не выдержала его унылых завываний.
— К несчастью, мы узнали об этом уже после того, как Атаман, по пьяни, заключил с ним пари.
— Разве он не всегда пьян? — Удивился Эван.
— В тот раз он был даже пьянее обычного!
— Ха-ха, а потом пожалел об этом раз сто!
— Как и все мы.
— Ага. М-да…
— И как успехи? — Осторожно спросил Эван.
— Терпим эту бездарность уже третий месяц!
— Уже и прибить пытались, но он зараза живучий как таракан.
В воздухе просвистел кинжал, но Шут ловко увернулся от него, продолжая уныло завывать.
— Даже Атаман уже был согласен послать его куда подальше, даже денег предлагал дать. А тот возьми, да и упрись, что никуда не денется, пока это пари не выиграет!
— Но почему тогда не… — Эван провел пальцем по горлу. Они же не самые законопослушные граждане в конце-то концов.
— Атаман — человек слова! — Присоединился к их беседе темнокожий человек, чью длинную шею обматывали разноцветные бусы. — Если что пообещал, то даже во вред себе так и сделает.
— Но ничего сегодня последнее выступление это Шу-та.
* * *
Поглощенный беседой Эван не заметил, как в какой-то момент из-под скатерти вновь показалась, тонкая рука рицвока и добралась до его кармана. Но не забрала, а напротив, положила что-то внутрь.
* * *
— Так, а о чем было пари?
— Ха! Он должен рассмешить или растрогать до слез своих зрителей, то бишь нас! Тогда Атаман дарует ему свободу и осыплет с головы до ног наградой достойной его творчества.
— А если он не справится?
— Тогда будет отдан на суд самым суровым критикам. Своим зрителям. Нам.
— А мы уж покажем ему, что такое высокое искусство.
— Как ты думаешь пацан, есть ли у него хоть единый шанс выиграть пари?
Эван снова посмотрел на сцену. Шут затянул оду крылатой Карин. В которой та копьем и огнем несла исцеление в мир пока не пришел злой и коварный Темный.
На последней части, где Иной отрывают крылья, и она возносится на небо как мученица… Шут аж всплакнул.
А у сцены раздался бодрый храп.
Эвана отвернулся.
— Нет. Не думаю. Без шансов. Разве только если вмешаются высшие силы, да и то вряд ли.
7.6 Представление
Шут всегда знал, что его долг нести людям искусство! Но эти неблагодарные совсем не ценили его стараний.
Даже его «учителя» и те имели наглость утверждать, что у него совершенно нет ни таланта, ни слуха, ни призвания…
Эти никчемные, завистливые, эгоистичные ничего не достигшие в своей жизни люди!
Да как они посмели?!
Он бросил обучение так им и сказав… А еще он пообещал, что докажет им, всему миру, как они ошибались на его счет!
(О-о, эти насекомые будут ползать у его ног на коленях, моля о прощении!!!)
Он сам! Без чьей-либо помощи изучил все академические труды о музыке и актерском мастерстве: этимологию, фонетику, лингвистику, гармонику, основы актерского мастерства, пластику… Все!
И лишь преисполнившись знаниями, он почувствовал, что готов к грандиозному успеху и всемирной славе!
Так началась его карьера.
Но нелепая череда случайностей и неприятностей привела его в это забытое ушедшими богами место…
Вначале его закидали овощами и яйцами на площади его родного города.
Деревенщины!
Там ему ловить было нечего, и он перебрался в мекку свободного искусства Левану. Но не пробыл там и дня как какой-то пьяный дворянин из союза монет, приняв его за любовника своей жены, спустил на него всех «собак».
Видите ли, у них голоса и маски похожи! Мадам питает слабость к клоунам. Тьфу!
Так, ему пришлось срочно сесть на корабль, заплатив капитану баснословные деньги, и бежать… Но какая удача, корабль плыл в Кирин!
Возможно, сама судьба велела ему отправиться в город любви!
Прилив вдохновения усадил его за написание новых песен… Вот только ни капитан, ни его люди не оценили оказанной им чести!
Они были терпеливыми людьми, но у любого терпения есть предел…
Особенно на корабле в открытом море.
Особенно если у вас есть слух.
Они имели наглости засунуть его в бочку с селедкой и выбросить в море. Даже не поинтересовавшись, умеет ли он плавать!
А потом эти грязные разбойники и их проклятый скучающий атаман!
Да кто он вообще такой? Никому не известный глупец, который ничего не смыслит в актерстве, славе и искусстве! Но, видите ли, питает слабость к развлечениям и музыке. Шут помнил, как этот человек смотрел на него, когда его привели на
