— Историю клуба «Альбион»? Боюсь, вам не понравится её финал. В нём нет ничего того, что вы цените. Нет счастливой концовки, нет надлежащей случаю морали, нет даже смысла. Это одна из самых бессмысленных историй в моём багаже, оттого я обычно без особой охоты вытаскиваю её на свет.

— Я заметил, что она не доставляет вам удовольствия.

— Для меня, как и для немногих жителей Нового Бангора, слово «Альбион» имеет свой особенный смысл. Но из всех ныне живущих, кажется, только я один знаю, чем она заканчивается.

— И, конечно, нарочно тянете время?

Лэйд взглянул на жилетные часы.

— Что такое? Боитесь опоздать на корабль? У вас в запасе ещё полно времени, сейчас нет и полудня, а «Мемфида» отходит лишь в девять.

Уилл не оценил его иронию, лишь досадливо дёрнул подбородком.

— Если она в самом деле столь печальна, в ваших же интересах поведать её мне. Как знать, быть может, именно она станет той каплей, что переполнит чашу, заставив меня покинуть Новый Бангор?

Он прав, подумал Лэйд. Но ошибается, полагая, будто я нарочно растягиваю её, чтоб подразнить его любопытство. Видит Бог, чем тянуть её, как нерв из зуба, было бы лучше выложить её целиком. Историю пяти дерзких неудачников, помышлявших понять природу противостоящего им божества, более того, повергнуть его. Наивные слепцы, столь же простодушные, как сам Уилл. Что ж, их судьба может стать уроком для него. Уроком, на изучение которого у него остались считанные часы.

— Я расскажу вам финал, Уилл. Но не здесь. Слишком уж неподходящие декорации. Грохот, лязг, все эти запахи… Я знаю, какие декорации нужны окончанию этой истории.

Уилл понимающе кивнул.

— Скрэпси. Седьмой круг ада.

— Скрэпси, — согласился Лэйд, — Седьмой круг ада. Предпоследняя точка нашего маршрута, мистер Данте.

Часть третья — Глава 9

У Нового Бангора было много лиц. Иные из них были хорошо знакомы Лэйду, как лица старых приятелей из паба, другие лишь смутно угадывались, будучи сотканными из утреннего тумана и угольного дыма. Были среди них и те, что приходили к нему в ночных кошмарах. Город тысячи демонов, город тысячи ликов.

Лицо Хукахука напоминало ему лицо добродушного толстяка, лукавого любителя пива, любящего разлечься на солнце возле дверей своей лавочки и добродушно ворчащего. При мысли об Олд-Доноване он представлял старика с белой, как штукатурка, кожей, сухого и неприветливого. Шипси — возмутитель спокойствия, вечно пьяный паяц, фигляр и смутьян. Клиф — измождённый пропахший морем бродяга, насмешливо поглядывающий из-под выбеленных солью бровей. У этого города, противоестественного в своей сущности, было много лиц, а у Лэйда было много времени, чтобы узнать их получше.

Но в этой бесконечной веренице лиц было такое, которого Лэйд интуитивно сторонился. Которое не любил вспоминать и при виде которого всякий раз мысленно морщился, как морщатся при виде дохлой крысы, лежащей на тротуаре.

Скрэпси.

Одно это слово было колючим, как рыбий хребет и острым, как рыбацкий нож. Скрэпси. Это слово, казалось, невозможно произнести так, чтоб не поранить язык о зубы. Скрэпси. Скрип ржавых дверных петель под рукой убийцы. Скрэпси. Металлический шорох выползающего из ножен кинжала. Все самые отвратительные звуки мира, сплетённые в одном слове.

Лэйду приходилось бывать в Скрэпси, и не раз, но он не мог вспомнить случая, когда подобный визит доставил бы ему удовольствие. Тигры умеют учиться со временем. Лэйд научился терпеть ядовитый смог Коппертауна и затхлую сухость Олд-Донована, слякоть Лонг-Джона и фальшивую чопорность Айронглоу. Однако привыкнуть к Скрэпси было невозможно, как невозможно живому человеку заживо привыкнуть к могиле. Едва лишь произнося это название, Лэйд видел как наяву острую зубастую усмешку и слышал скрип, порождённый её зубами.

Скрррэп. Скррр-рэп. Скрэпси.

— Держитесь спокойно, — инструктировал он Уилла, — Но не дерзко. Не пытайтесь прятаться в тень, но и не привлекайте к себе внимания. Не смотрите в глаза. Вообще старайтесь не смотреть на людей прямым взглядом, развивайте периферийное зрение. В Скрэпси не любят любопытных.

— Мне приходилось бывать в Скрэпси, — с неуместным достоинством заявил Уилл, — И, как видите, я всё ещё жив и здоров.

Лэйд едва не рассмеялся. Отчасти оттого, что Уилл в этот момент являл собой не самое подходящее для столь громких заявлений зрелище. Обряженный в старый излохмаченный плащ, словно снятый с китобоя, естественно украшенный угольной пылью и сажей, сменивший шляпу на какую-то рванину, он выглядел столь жалко, что едва ли показался бы достойной добычей даже самому опустившемуся грабителю на острове. Пожалуй, образ немного нарушают не в меру пухлые щёки, да и блеск глаз какой-то ребяческий, не тот, что бывает у людей, многие годы проживших в Скрэпси, отдающий холодной, небрежно выправленной на брусчатке, сталью.

— Простите, я смеюсь не над вами, — пояснил Лэйд, облачаясь в рванину сам, — А над вашим образом мыслей. Насколько я понимаю, вам приходилось бывать в Скрэпси лишь в компании с полковником Уизером.

Уилл осторожно кивнул.

— Совершенно верно. Мне показалось, его присутствие в самом деле произвело некоторое впечатление на тамошних обитателей, однако ни разу ему не приходилось вступаться за меня или…

— Произвело впечатление? — Лэйд всё-таки рассмеялся, — Поверьте, вы даже не представляете, какое впечатление он умеет производить при необходимости. Скажем так, если полковник Уизерс волей судьбы встретит на узкой тропинке разъярённую пантеру-людоеда, уже через две с половиной минуты она покается во всех грехах, вступит в ближайшую общину мормонской церкви и до конца своей жизни будет платить пенни в месяц в пользу благотворительного приюта, при том считая, что легко отделалась!

Кажется, Уилл собирался ответить нечто остроумное, но Лэйд не дал ему такой возможности.

— Слушайте внимательно, — приказал он, — Скрэпси — это вам не Харлингтон или Бишопс[174], где рассеянный джентльмен, вздумавший подышать воздухом, может лишиться бумажника, зонта и пары зубов в придачу. Это котёл, в котором варится самое ядовитое варево на свете — из компонентов, которые могут показаться отвратительными сами по себе. Спившиеся матросы, потерявшие свои корабли. Самые отчаянные уличные головорезы. Пристрастившиеся к рыбному зелью безумцы. Дезертировавшие из армии солдаты. Дикари-полинезийцы. Рехнувшиеся кроссарианцы, сторонники самых неприятных и болезненных практик. Садисты, психопаты и члены причудливых и зловещих культов. Скрэпси — это вечно воспалённый лимфоузел, в который стекается вся зараза, исторгнутая из себя потрохами Нового Бангора. Причём зараза смертельно опасная. У Скрэпси нет имени, нет границ, нет площади. Формально его даже не существует, это лишь условное обозначения для той части острова, что лежит на стыке Клифа и Лонг-Джона, но поверьте мне на слово, это вместилище самых отборных неприятностей на свете.

Уилл хмыкнул, однако счёл за лучшее посильнее надвинуть поглубже на глаза грязную шляпу, предоставленную ему Лэйдом. Чувствовалось, что ощущает он себя весьма неуютно. Как водолаз, оттягивающий тот момент, когда придётся нахлобучить на