Уже в густых сумерках начинает работать сколь примитивная, столь и эффективная баскенская механизация. Из дыры высовывается простейшая деревянная стрела с блоком, тихо скрипит лебедка и подвесное ременное сидение опускает на дно каньона тайного путешественника. Переход через мелкий ручей, бывающий в паводок могучим потоком, и вот — почти такая же стрела поднимает свой груз вдоль другой стены каньона. За напряженной и опасной работой часы уносятся стаей стрижей. Затем снова несколько сотен метров подземного лабиринта ценою, примерно, в два часа… Линия постов (пока еще только одна!) обойдена, а полусуток — как не бывало!

Вот, скажем, многие баскенцы, в период посещающей их задумчивости перебирают в пальцах зубы каменного волка, нанизанные на связанную в кольцо суровую нить. Всякий из зубов посвящен какому-то из подземных духов. Дорогие экземпляры подобных памятных связок имеют на каждом костяном звене соответствующую тонкую гравировку.

А Тиоракис — «хоим». Ему местные верования «до лампочки». Собственно, Тиоракису «до лампочки» любые верования. Но повертеть что-то в пальцах во время напряженного раздумья или нервного разговора — так естественно для многих людей. Вот и вертит Тиоракис в своих пальцах здоровенные часы на массивном стальном браслете — «подарок отца». Часы эти всем тут за неделю уже примелькались, а сама манера гостя снимать их с запястья во время бесед и совещаний и крутить в пальцах, изредка щелкая крохотными кнопочками или поворачивая кольца каких-то визиров, ни у кого раздражения не вызывает. То, как бы спохватываясь, он кладет их на стол и даже отодвигает от себя, но, спустя несколько минут, снова прибирает к рукам… Никакой реакции у присутствующих. Ну, и отлично!

* * *

В подземном, созданном природой и лишь слегка подправленном человеком, бункере Тиоракиса приняли со сдержанным, но вполне очевидным радушием. Это был тот максимум, на который вообще мог рассчитывать в Баскене «хоим». С абсолютным радушием здесь принимали только единоплеменников, если они, к тому же, были из своего клана.

Кроме радушия чувствовалось и уважение воинов к воину. Никто не сомневался в истинности подвигов Еретика (именно под этим прозвищем большинство здесь знало Тиоракиса). Даже крайне подозрительный Дадуд после обстоятельного доклада, полученного от Крюка, утратил почти все остатки сомнений в отношении столь ценного союзника.

Что касается Васода и Рамаха, двоюродных братьев, входивших в клановую верхушку и руководивших «Фронтом освобождения Баскена», то они, с одной стороны, полностью доверяли Дадуду, а, с другой, — признавали, что лучше Еретика никто сейчас не знает обстановку в столичном регионе, и никто из природных баскенцев, руководивших боевыми группами, не достиг таких впечатляющих результатов, как этот «хоим».

А раз так, нужно использовать это оружие в полную силу, бросить его в самое отчаянное дело. И пусть Еретик погибнет, но главное, чтобы успел нанести врагу смертельную рану.

* * *

Тиоракис очередной раз брякнул свои часы на стол и решительным жестом отодвинул их от себя.

— Да вы, кажется, не представляете насколько это сложно! — обалдев от услышанного возразил он. А про себя ему вспомнилось мнение Стаарза по поводу реальности угрозы теракта на ядерном объекте: «Это чисто гипотетически. На это у них силенок пока нет. А если вы хорошо поработаете, то никогда и не будет!» И вот — на тебе! Приехали! Они уже обсуждают это дело в практической плоскости!

— Спокойно, спокойно, Еретик! — как бы заслоняясь от Тиоракиса поднятыми перед собой ладонями, примирительно заговорил Рамах. — Мы разумные люди. Не фантазеры, и воображаем себе трудность задачи. Но вы же сами видите: пока мы занимались мелкими диверсиями, «гэбэровцы» вытянули значительную часть нашей сети. А для нас? Какой результат для нас? Только, что муравьиную кучу разбередили. Забегали все, напряглись… А реально? Реально что-нибудь сдвинулось? Правительство зашаталось? Беспорядки, бунты начались? Нет! Это я, Еретик, не вам в упрек. Вы все делали, как надо. Это я себе фитиль вставляю. Это мы здесь со стратегией промахнулись. Менять ее надо! Стратегию.

Сидевшие здесь же Васод и Дадуд молчали, но согласно кивали головами.

Между тем, Рамах продолжал развивать свою мысль перед Тиоракисом.

— Вы не обижайтесь, Еретик, к вам это не относится, но там, за пределами Баскена, подавляющее большинство населения — кули какие-то! Их с места просто так не сдвинешь. Это надо из основания у них… из-под них самих что-то такое выдрать… Вот тогда они посыпятся! Короче, пока мы обывателя за самые потроха не возьмем, — нам систему не расшатать. В общем, надо их по-настоящему испугать. Либо в самый кошелек поразить, либо — за жизнь заставить трястись… А лучше, все вместе… И вот, когда они дурными толпами начнут шарахаться по улицам, — тогда правительству не до нас станет. Тогда мы из него что хочешь выжмем. А если мы, баскенцы, выжмем, — то и все остальные выжмут. Хоть версенцы, хоть маами, хоть кто! Если захотят, конечно, и смелости хватит…

Рамах вещал сбивчиво и вдохновенно. Он, похоже, искренно верил, что нашел, наконец-таки реальный рычаг, с помощью которого можно выковырять баскенский камень из кладки федерации, а то и развалить все ее здание. Возможные катастрофические последствия его, совершенно очевидно, не волновали. Не до того. Свободный алмазно-урановый Баскен с кланом Ранох во главе и, предпочтительно, с ним — Рамахом у кормила! Вот цель, которая оправдывает все!

Тиоракис вновь взял со стола свои часы и завертел их в пальцах.

«Все это только на первый взгляд кажется бредом, — думал он про себя, — сколько революций, опрокидывавших царства и империи, проливавших реки крови, начиналось с обыденных идиотизмов власти, с демонстрации ее мелкого бессилия, с голодных бунтов домохозяек, с доведенных до отчаяния обывателей, которых, разбуженный тем или иным страхом или соблазном инстинкт, сгонял в агрессивную толпу, сносившую остатки закона и порядка… Если эти уроды сделают, что задумали, — черт его знает, что может получиться… Может быть, просто массовое убийство… Ни хрена себе — просто! Интересно я стал думать! Ну да ладно… А может быть, действительно, столкнут хоро-о-оший камень с вершины осыпи, — и покатится лавина! Могу себе честно признаться, что предпочитаю жить в болоте, имея призрачную надежду, что когда-нибудь какой-нибудь неспешный мелиоратор превратит его в цветущее поле, чем оказаться под грохнувшей с горы кучей камней, из которых некто обещает построить в очень скором времени роскошный дворец».

Придя к этому решительному заключению, Тиоракис вновь включился в обсуждение.

— Вот эта ваша идея, Рамах, — просто идея? Или есть какие-то практические наметки?

— М-м-м… Идея? — ответил за запнувшегося брата Васод. — Это уже, наверное, замысел. Так что, как хотите, Еретик, так и расценивайте. А замысел такой: для начала, в качестве объекта мы предлагаем Вторую Центральную АЭС. Это девяносто километров на северо-восток от столицы. Так кажется?

— Почти, — подтвердил Тиоракис.