замыслу организаторов похода, колчаковцы и деникинцы должны были, встретившись на берегах Волги в районе Саратова, совместными усилиями овладеть Москвой, а войска Юденича в это же время захватить Петроград.

В середине мая, когда стало очевидным, что наносившие главный удар войска Колчака потерпели неудачу и вынуждены отступать, перешла в решительное наступление и первоначально достигла значительных успехов сосредоточенная в Прибалтике группировка войск под командованием генерала Юденича. Возникла серьезная угроза захвата Петрограда белогвардейцами.

Центральный Комитет РКП(б), Совет Обороны и Главное командование Красной Армии предприняли ряд срочных мер по укреплению обороны Петрограда и устранению грозившей ему опасности. Поскольку ЦК РКП(б) и ВЧК располагали данными о наличии в самом Петрограде значительного количества белогвардейских заговорщиков и шпионов, для организации их разгрома решили командировать туда И. В. Сталина, уже имевшего большой опыт решения подобных задач.

С мандатом особоуполномоченного Совета Обороны, обладающего правами «…для принятия всех необходимых экстренных мер в связи с создавшимся на Западном фронте положением»,[223] Сталин прибыл в Петроград 19 мая 1919 года и сразу развил там бурную деятельность. Вечером того же дня он срочной телеграммой доложил Ленину собранные важные данные о состоянии советских войск, защищающих Петроград, о силах и средствах противника, о принятых мерах «по укреплению устойчивости обороны» и просил ускорить отправку подкреплений. Эта телеграмма содержала, в частности, следующую информацию:

«…Наш фронт прорван набегом кавалерийского полка;

─ со стороны противника оперируют тысячи три-четыре штыков и сабель;

─ наша пехотная дивизия… рассыпалась в пыль;

─ командующий Западным фронтом и командарм-7[224] производят впечатление никчемных и лишних для фронта людей…»[225]

Положительно было оценено только состояние Балтийского флота.

Сейчас, рассматривая итоги первого рабочего дня Сталина в Петрограде, мы можем отметить большой объем выполненной работы, высокую оперативность в решении сложных проблем и другие «плюсы». Тем рельефнее выделяется на этом фоне субъективная, ничем не обоснованная оскорбительная характеристика двух лиц высшего командного состава, честно выполнявших свой воинский и патриотический долг. По-видимому, опыт Царицына ничему не научил Сталина, не ослабил его упорное отрицание самой возможности сотрудничества с военными специалистами.

Комплекс дошедших до нас отчетных писем, телеграмм, переговоров по прямому проводу и других документов, в которых отображена напряженная работа Сталина во время пребывания в петроградской командировке, позволяет увидеть (вернее, осознать), насколько сильно тревожило его неодолимое ощущение присутствия многочисленных тайных врагов, шпионов, саботажников, вредителей и т. п., якобы проникших в ряды и в тылы воинов, сражающихся за власть Советов.

Подозрительность Сталина беспредельна. Например, в секретной записке (4 июня 1919 г.) он пытается доказать Ленину, будто «…не только Всеросглавштаб работает на белых, но и Полевой штаб Реввоенсовета Республики во главе с Костяевым». Тут же добавляет, что «Надежный не способен командовать… загубит Запфронт», и, наконец, что называется, берет быка за рога, заявляя: «Весь вопрос теперь в том, чтобы ЦеКа нашел в себе мужество сделать соответствующие выводы. Хватит ли у ЦК характера, выдержки…»[226]

В ленинском документе «Все на борьбу с Деникиным!» на поставленные Сталиным вопросы (об отношении к военным специалистам) был дан такой ответ: «…было бы непоправимой ошибкой и непростительной бесхарактерностью возбуждать из-за этого вопрос о перемене основ нашей военной политики».[227]

Обращает на себя внимание предельно жесткий тон, которым разговаривали с подозреваемыми в возможной измене руководители обороны Петрограда. В подписанном Сталиным и Зиновьевым приказе по войскам, оборонявшим Петроград, говорилось: «Семьи всех перешедших на сторону белых будут арестованы, а сами перебежчики и всякие паникеры будут расстреливаться на месте».[228]

Угрозы эти беспощадно приводились в исполнение. В одной из телеграмм Сталин сообщил Ленину и Реввоенсовету Республики о таком происшествии: один из недавно сформированных полков перешел на сторону противника, перебив при этом имевшихся коммунистов. Белогвардейское командование сразу же послало этот полк в бой, где он был разбит. При этом, сказано в телеграмме, «наши захватили пленных, которые подлежат торжественному расстрелу».[229]

Безусловно организаторы перехода к врагу и активные участники расправы над коммунистами заслуживали расстрела. Однако додуматься до проведения массового торжественного расстрела мог только ослепленный жестокостью человек.

Сталин нетерпимо относился к любым критическим замечаниям. По этой причине в самом начале июня вспыхнул серьезный конфликт. Член реввоенсовета Западного фронта А. И. Окулов, резко критиковавший на VIII съезде РКП(б) царицынские «порядки», написал Ленину, что одной из причин разрухи Западного фронта является особое положение 7-й армии, признающей и не признающей фронтового командования, фактически находящейся в руках петроградских ответственных работников. При этом Окулов предложил варианты исправления ситуации. Содержание телеграммы Окулова Ленин сразу же сообщил Сталину и добавил от себя:

«Зная постоянную склонность Питера к самостийности, думаю, что Вы должны помочь реввоенсовету фронта объединить все армии… Надо, чтобы конфликт с Окуловым не разросся».[230]

Ответ Сталина последовал быстро:

«Самостоятельность Питера — недостойная сплетня… Либо имеется доверие и поддержка, и тогда Окулов должен уйти, ибо он мешает работникам, либо мне здесь нечего делать. В случае неполучения ответа сегодня же, мне придется снять ответственность и выехать в Москву. Работать при таких условиях считаю бессмысленным».[231]

Из Центрального Комитета партии Сталин получил такую телеграмму:

«Ввиду конфликта… между всеми питерскими цекистами и Окуловым, признания абсолютно необходимых максимум сплоченности в интересах военной работы и необходимости быстрой победы на этом фронте, Политбюро и Оргбюро ЦеКа постановляют временно отозвать Окулова и направить его в распоряжение товарища Троцкого».[232]

Поскольку Сталин и Зиновьев высказывали недовольство деятельностью Главкома И. И. Вацетиса, настаивали на снятии Надежного с поста командующего Западным фронтом и вообще потребовали созвать пленум ЦК «для рассмотрения вопроса о военспецах», ЦК 10 июня запросил Сталина и Зиновьева, настаивают ли они на созыве пленума 15 июня. Напряженная ситуация на фронтах препятствовала срочному созыву пленума. Тем не менее 15 июня состоялось заседание Центрального Комитета, в повестке дня которого первым стоял вопрос о предложениях членов ЦК, находившихся в Петрограде.

Краткая протокольная запись этого заседания показывает, что его участники отклонили большую часть требований и предложений Сталина и Зиновьева.

Центральный Комитет партии большевиков решил:

─ главкома Вацетиса и командующего Западным фронтом Надежного оставить на занимаемых ими постах;

─ начальника Полевого штаба РВСР Костяева переместить на другую должность;

─ в связи с немотивированным отзывом Окулова из реввоенсовета Западного фронта выразить ему от имени ЦК доверие и назначить членом реввоенсовета Южного фронта.[233]

Были проведены и некоторые другие перемещения высшего командного и партийно-политического состава.

В свете этих решений представляется отнюдь не случайным включение в повестку дня того же заседания ЦК вопроса, обозначенного в протоколе одним словом — «Особоуполномоченные». По