Глава 15

Эпилог

Дождавшись сообщения про смерть Летишкурьа, я тяжело вздохнул, и одел маску обратно. Тяжело мне дался этот бой. Очень тяжело. Странно: по идее я должен чувствовать себя прекрасно после такого количества смертей, а на деле… я устал. Сильно устал. Не физически конечно – морально. Хочется забиться в какой-нибудь отдалённый угол, и слать нахуй каждого кто ко мне подойдёт. И одновременно дикое желание сделать что-то. Всё равно что. Наверно так себя чувствуют люди перебравшие энергетиков или кофе, после бессонной ночи. Хотя наверняка сказать не могу: никогда не любил кофе. Энергетики же в большинстве своём бессмысленны: это либо разбавленный соком сахар, либо откровенный яд.

Тряхнув головой, пытаясь избавится от лишней мыслей я поднялся с земли: мне ещё предстояло завершить парочку дел. Для начала: несколько демонов решило что раз я отвлечён они могут попробовать сбежать. Глупо. Но, как ни странно, я этому рад: мне как-раз не помешают жертвы.

Скинув их отлов на Вурдалачку, уточнив только что убивать их не нужно, я отправил несколько летучих мышей принести оставленную на вершине барбакана сумку. А вы думали что я с ней бы в бой попёрся? Да щаз: в ней полно полезных, но хрупких вещей… Топор например. Да и не смог бы я её таскать в образе призрака. А так, она и доступна была в любой момент, и оставалась в полной безопасности – на барбакан по прежнему никого почему-то не пускали.

Пока мыши несли сумку, остатки крыс занимались подготовкой будущего места ритуала и сбором материалов для оного. Благо недостатка в последних не было: трупов, несмотря на старания Летишкурьа, в округе по-прежнему хватало. В крайнем случае всегда можно будет пустить остатки моей армии на энергию. Многого конечно из них теперь не выжать, благо "выжило" всего несколько сотен, но это лучше чем ничего.

Ритуал не обладал особой сложностью: я уже проделывал его в самом начале своей игры. Свалить в кучу тела, энергетически связать их между собой, используя пытавшихся сбежать игроков в качестве проводников… Именно так на свет появился Венег. А теперь ему предстояло вновь восстать. И на сей раз я не собирался ограничиваться полумерами: сегодня мой скипетр наконец-то обретёт своё имя.

Обдумывая ритуал я зацепился взглядом за меч Летишкурьа. Сломанный, лишённый хозяина, он всё ещё оставался мощным артефактом. Проклятым артефактом: искажение пекла проело его практически насквозь вслед за владельцем… Но только практически. В последний момент, как и Летишкурь, меч умудрился отбросить поражённую часть. Он сломался когда демон на него опёрся оставив малую частицу торчать в земле.

Небольшой, сантиметра три в ширину и около тридцати в длину, слегка изогнутый осколок чего-то большего… чего-то Светлого. Кажется раньше, до того как до него добрались загребущие демонические руки, этот меч был священным. Знакомо. Демоны любят подобное: исказить что-то чистое и светлое, заставив служить себе. И теперь, убив его хозяина, я невольно подарил клинку надежду. Не надежду стать другим оружием, или хотя бы предметом быта – надежду окончательно не потерять себя. Осколок тихо вибрировал и буквально умолял об одном: не делать его вновь частью клинка. Ведь в этом случае он будет потерян навсегда.

Протянув руку, я ухватился за лезвие, и потянул на себя, опасаясь что моей силы не хватит вытащить его из земли. Но напрасно: осколок буквально сам скользнул мне в ладонь, будто ребёнок в руки матери. Он, будучи остатками священного метала, обжигал меня, однако я не обращал не это внимания – это не его вина.

- Ты ведь разумный... – задумчиво сказал я – Точнее был когда-то. У тебя просто обязано было быть имя и крайне интересная история. Какая-то часть меня хочет их узнать, но… Теперь они не важны. Уже не важны. Начинается твоя новая история. Я не возрожу тебя. Я не сделаю тебя оружием возмездия и справедливости. Скорее уж наоборот: ты станешь оружием Смерти и отчаяния. Я не строю из себя героя. Я некромант, и этим всё сказано. Прямо сейчас я жестоко принесу в жертву несколько беззащитных разумных, и оскверню сотни тел, просто чтобы починить свой посох. Хочешь ли ты служить такому? Выбирать тебе. Однако со мной ты вновь увидишь поля боя. И теперь демоны будут стоять по другую его сторону. Большего я не могу обещать.

Естественно клинок не ответил. Я вообще сомневаюсь что он меня понял: сколько в нём осталось разума сложно было сказать. Однако через несколько секунд после моего монолога, он притупил своё излучение, насколько это было возможно, явно стараясь обжигать меня как можно меньше.

- Ну что-ж. Будем считать что это значит "да".

Пробормотал я и лично понёс осколок к месту ритуала. Я хотел было его там оставить, но едва я попытался опустить его на землю, как он вновь начал вибрировать, да так, что даже послышался тоненький звон… Короче, всё время до начала ритуала я просидел с клинком на руках, медленно поглаживая его. Ну точно мамочка укачивающая плачущего младенца.

Лич это то существо что не допускает потери материала. После меня хоронить будет некого. За исключением зомбированных наёмников естественно, но их выжившие собратья уже потихоньку оттаскивали в сторону. Приятно побыть полезным для разнообразия – властям не придётся тратиться на привидение территории перед городом в порядок. Конечно понаделать амулетов и тотемов из всех этих тел было бы намного выгоднее, но это слишком долго. С минуты на минуту игроки из Столицы опомнятся и попруться лутаться, и я не уверен что стража будет их сдерживать. Оно мне нужно с ними бодаться?

Наконец приготовления подошли к концу, и ритуал можно было начинать. Осколок клинка, толи почувствовав что-то, толи проникнувшись ко мне доверием, толи банально уснув, на этот раз не стал возражать когда я положил его рядом с кусками Венега, в центре кургана трупов. Немного посидев рассматривая запчасти артефакта, я морально подготовился и активировал плетения. В прошлый раз в качестве инструментов выступали две близняшки. В этот раз такой необходимости не было: я и сам вполне мог справиться с этой ролью. В конце концов: посох то ведь мой. Кому как ни мне заниматься его созданием?

Начал я с основы разрушенной Рухами. Сложив вместе детали, я одно за одним соединял разорванные части плетений, и напитывал их энергией не позволяя разрушиться вновь. С каждой