— Невинное дитя? — выдохнул он. — Она - отродье Люцифера!

— Нет. Я - отродье дьявола. Сколько мне было лет, когда я впервые лишил человека жизни по твоему приказу? Когда я впервые убил человека. Пятнадцать? Шестнадцать? — Я придвинул карты поближе к себе, постукивая пальцем по верхушке. Один. Два. Три раза. — Ты когда-нибудь видел, как этот ребенок рисует в раскрасках? Или слышал из ее уст, что слово «синий» звучит как «Бу»? Или наблюдал, как она натирает четки до крови, потому что боялась? Боялась каждого шороха. Каждой тени.

Артуро не проронил ни слова за этот промежуток времени. Я услышал приближающиеся шаги, и Ахилл начал что-то говорить, когда вошел в комнату, но остановился, заметив меня. Я услышал, как щелкнул курок его пистолета, но Артуро поднял руку, чтобы остановить его. Ахилл всегда сначала действовал, не заботясь о последствиях в будущем.

Он убил не того парня? Ох, черт возьми. Такова жизнь.

Артуро знал, что за человек Ахилл. Вот почему он называл его Джокером. Ахилл был простым солдатом, исполняющим приказы, у которого не было возможности думать самостоятельно. Его нужно было направлять. Помыкать. Приказывать. Безжалостный скелет был необходим, чтобы выживать в этом мире, чего ему было не занимать, хотя стратегический ход мыслей был не менее важен.

Насилие занимало менее половины битвы. Стратегия превосходила кровопролитие. Если ваш разум был настроен правильно, кровопотери ваших людей можно было свести к минимуму, в то время как ваши противники принимали удар на себя.

Артуро тоже это знал, но в игре были и другие факторы. Он приказал убить меня, потому что я не убил дочь Палермо. Но он также приказал убить меня, потому что знал, что я победил его всеми способами, которые имели значение в затеянной им игре. Я опережал его шаг за гребаным шагом, день за днем, год за годом. Терпение и стратегия были двумя моими сильнейшими сторонами.

Мат.

Когда пришло время, я посмотрел на них троих.

Рот Артуро медленно расплылся в улыбке, потом легкая улыбка переросла в улыбку пошире, после чего он уже хохотал в голос. Он так хохотал, что даже взвыл. Двое мужчин рядом с ним смотрели между нами, не понимая, что, черт возьми, происходит.

Когда веселье Артуро улеглось, он со вздохом вытер глаза.

— Тебе было жаль дочь Палермо. Это то, чего ты никогда раньше не чувствовал. До того, как эта маленькая сучка околдовала тебя, у тебя не было никаких чувств. А теперь ты влюблен в нее.

Он посмотрел на Ахилла.

— Перестань натравливать собак на суку, которую мы встретили в Италии. Я знаю, кто она. Мариетта Палермо. Я должен был догадаться. Этот чертов нос. Даже эти колдовские глаза. Она похожа на свою шлюху-мать.

Ахилл улыбнулся, но все еще держал пистолет наготове.

— Без шуток?

Вито, сын Ахилла, оглядел меня. На его лице не было улыбки. В его глазах ничего не отразилось. Внутри он был уже мертв. Я понимал, что он чувствовал еще до моей смерти. Ничто не могло меня тронуть. Внутри ничего не было.

Невинность Мариетты направила меня на другой путь, но мне понадобился поцелуй смерти, чтобы почувствовать себя живым. Если бы нож никогда не коснулся моего горла, я бы никогда не смог по-настоящему почувствовать ее любовь.

Любовь. Появилась новая гребаная концепция. Это было самое больное место, которое у меня когда-либо было, но в то же время, даже не убивая этих троих, я был неприкасаемым королем.

Ну и дела.

И все же. Вернемся к сути.

Я пнул стул напротив себя, как бы заканчивая эту встречу. Первым сел Артуро, за ним - Ахилл. Вито стоял дольше всех, но после того, как отец велел ему сесть, он так и сделал. Он смотрел на меня ничего не выражающим взглядом.

— Я не собираюсь сидеть здесь и играть с тобой в эту чертову игру, Витторио. — Ахилл швырнул мне карты. — Ты играл с нами все это время. Играл в гребаную игру как призрак, а не как человек. Разве это справедливо?

Я запрокинул голову и рассмеялся.

— Разве это справедливо?

В течение четырех ударов сердца заскрипели два стула, и все пистолеты были вытащены. Я выхватил свой быстрее всех, и мой пистолет был нацелен в голову старика. Артуро, Ахилл и его сын целились в меня.

— Даже если я умру, это не имеет значения. — Я провел зубами по нижней губе. — Я уже мертв.

— Зато Мариетта - еще нет, — Артуро улыбнулся. — Как только ты умрешь - на этот раз второго шанса не будет, Витторио, - мы найдем ее и убьем. Это будет нелегкая смерть.

Я ухмыльнулся, но улыбка вышла далеко не приятная.

— На этот раз мне не достанется места в первом ряду, чтобы увидеть это?

Ахилл ухмыльнулся, его сходство с Джокером никогда не было таким сильным, как тогда, когда его безумие становилось на ступеньку выше.

— На этот раз зрителем будешь ты, Красавчик Принц. Но на этот раз я буду тем, кто наиграется вдоволь. Я видел твою девку. Классная задница. И рот тоже красивый.

Я должен был держать голову прямо, сохранять хладнокровие, иначе он уже победил.

— Ты не нашел ее раньше. А теперь и подавно не найдешь.

— Мы найдем ее, — сказал Артуро. — Теперь мы знаем, как она выглядит. Мы знаем ее друзей.

— Она под защитой Фаусти. Убей меня, — я пожал плечами. — Она все равно будет в безопасности.

— Ты хорошо умеешь заключать сделки с дьяволом, Витторио. Я уверен, что это будет стоить тебе души.

— Мне это не стоило ровным счетом ничего, поскольку я - отродье дьявола, — сказал я по-итальянски. У Короля и Джокера было только общее представление о сказанном мной из-за минимального знания языка. Они оба терпеть не могли, когда я говорил на языке своей матери. — Но довольно обо мне. Давай поговорим о Палермо.

— Что там насчет Палермо? — Мысли Артуро крутились у него перед глазами. Он подвергал сомнению все, что, по его мнению, знал о смерти Коррадо Палермо. Был ли он еще жив?

— Спроси у Ахилла, — сказал я.

— Ахилл. О чем он говорит?

Ахилл уставился на меня с такой ненавистью, что я удивился, почему его пистолет еще не выстрелил от жара