– Повелите…

– Излечи её. Ты должен. Пожалуйста, прошу! – Алья крепче обнял умирающую сестру, и шёпот его сбился в хрип. – Прошу, она же… она же моя…

Навиния, подступив сзади, дрожащей рукой коснулась его плеча, но дроу словно не заметил этого. Опустив голову, закрыв глаза, он баюкал Морти, лежавшую в его руках – словно больного ребёнка, словно маленькую девочку, словно другую сестрёнку, когда-то сидевшую на его коленях, тоже потерянную, – и кровавую дорожку на щеке принцессы разбила прозрачная капля, упавшая сверху. Дыхание её уже было почти незаметным, лицо спокойным, точно во сне.

Мир обратился чёрной пустотой с маленьким куском реальности прямо передо мной.

– Это… будет быстро. – Восхт тоже сбился на шёпот. – Она не очнётся, и ей… ей не больно.

Неправильно. Немыслимо. Всё не должно закончиться так.

Не должно, не должно, не…

Эсфориэль отстранил Алью одним решительным толчком. Безмолвно, непреклонно разжал руки Повелителя дроу. Тот даже не сопротивлялся, потерянно глядя, как эльф бережно прижимает к себе принцессу, сейчас казавшуюся такой хрупкой; и тонкие, почти стеклянные пальцы осторожно и ласково приподняли голову Морти, так, что губы Эсфориэля почти коснулись её губ – одновременно с тем, как в сиреневых глазах полыхнуло фиолетовое пламя.

– Клянусь хранить жизнь твою, душу и сердце, пока не испущу последний вздох, – Эльф заговорил, и в его словах звучала щемящая, беспредельная нежность и странная обречённость, – отдаю тебе моё сердце, мою душу и мою жизнь.

– Не может быть, – выдохнул Фаник за моим плечом.

– Прими мой дар. Прими меня, как я принимаю тебя. – Эсфориэль прикрыл глаза. – Мы едины. Отныне и навсегда.

В памяти эхом всплыло то, что когда-то говорил мне младший эльфийский принц.

…этим ритуалом эльф отдаст ей половину своей жизни…

…с женщиной, которую он любит всем сердцем…

…эйтлих исцеляет любое проклятие…

Неужели…

Когда Эсфориэль всё же коснулся губ Морти своими, слепящий фиолетовый свет, пробившийся невесть откуда, ярким сполохом окутавший обоих, на несколько долгих секунд лишил меня возможности видеть что-либо.

Следом я услышала резкий, отчаянный вдох.

А потом увидела, как Морти, судорожно моргая, дыша часто и глубоко, смотрит на Эсфориэля снизу вверх. Теперь – не бледная.

Определённо живая.

– Что… – в голосе принцессы слышалось непонимание, – тэлья…

Эльф молча смотрел на Морти, вскинув голову, опустив глаза. Взглядом, в котором невероятным образом мешались усталость, опустошение и счастье.

Ты всё же сделал это, Эсфориэль. То, что не успел сделать триста лет назад, то, чего не мог сделать твой брат.

Эйтлих, ваш величайший дар…

– Морти! – Алья наконец позволил себе вдохнуть. Тут же яростно подался вперёд. – Морти, кто это сделал?

Окружающие застыли в угрожающей тишине. Принцесса повернула голову, глядя на брата обескураженным взглядом, словно очнувшись от кошмарного сна.

– Рыжая, – прошептала Морти. – Рыжая ведьма… Фрайна. – Глаза её расширились. – О боги, Лод…

Знакомый голосок послышался в тот самый миг, когда ко мне вернулось здравомыслие, вытеснив растерянное бездумье. В тот миг, когда облегчение вновь уступило место ужасу, заставив моментально протрезветь.

В тот миг, когда я поняла: конечно же, Лод вовсе не скрылся и не убежал.

– Ну вот, всё испортили. А я-то так надеялась, что она помрёт, и привет, новая заварушка…

Гвардейцы Альи во главе с Лу кинулись на несостоявшуюся убийцу принцессы ещё прежде, чем я посмотрела в сторону, откуда донеслись её слова. Посмотрела как раз вовремя, чтобы увидеть, как пальцы дроу проходят сквозь руку Сусликовой, словно та была призраком, а светлые вокруг испуганно расступаются.

Проекция. Ну конечно, стала бы она вот так приходить лично. Про это я тоже читала в одном из магических трактатов. Весьма непростая магия, нечто вроде волшебной голограммы или иллюзий, как у Альи, только иллюзии управлялись силой мысли, а проекция просто копировала движения оригинала. К тому же фантомы магов, в отличие от дроу, не обладали материальностью: их можно было использовать лишь в качестве отвлекающего манёвра или средства общения, но никак не для нападения. Зато маг мог заслать свою проекцию куда угодно – колдовской призрак обходил многие защитные чары так же ловко, как иллюранди… и, если хватало силёнок, с помощью проекции маг получал возможность поболтать даже с теми, кто находился в сотне километров от него.

Она была здесь. Воспользовалась тем, что в честь празднества защиту дворцовых ворот ослабили, и пролезла в сад. А потом, сделав своё чёрное дело, телепортировалась подальше и воспользовалась проекцией, спрятав её в каком-нибудь дальнем углу, пользуясь тем, что все отвлеклись, – чтобы досмотреть, чем кончится это самое дело…

– Болтун ты, Кроук. – Стоя в окружении дроу, которых бессилье лишь разгневало больше, призрачная Сусликова взглядом нашла кого-то в толпе светлых. Презрительно сморщилась. – А говорил, эта штука не лечится… ладно, хоть посмотрела, как она работает.

И, повернув голову, встретилась глазами со мной.

– Да ты щас никак заплачешь, Белоснежка! – Сусликова театрально всплеснула руками. – Я-то думала, ты мне спасибо скажешь! Эта фифа с твоим хахалем так мило чирикала… а, к слову, о твоём хахале. Ты ведь хочешь его ещё когда-нибудь увидеть?

Ненависть сбила дыхание, глодая лёгкие холодным огнём.

– Что ты с ним сделала?

Хотелось кричать, но я сама удивилась, насколько тихим вышел мой голос.

– Ну, сейчас он рядом со мной. – Сусликова – настоящая Сусликова, где-то там, далеко от своей проекции, повторявшей каждый её жест – поглядела влево и вниз, на то, чего я видеть не могла. – Лежит, красивенький такой… у тебя неплохой вкус, да. И почти не пострадал. Если мне не веришь, можешь потом в зеркальце посмотреть. Правда, надо было сделать так, чтоб он не колданул ненароком, когда очнётся, а у меня нет таких крутых антимагических цацек, как у вас… пришлось сломать ему руки. – Сусликова насмешливо улыбнулась тому, что увидела в моём лице. – Да чего ты так бесишься! Не шею же, в конце концов. Пока.

Я смотрела в зелёное сияние её ведьмовских глаз, пока душу испепеляла ледяная преисподняя, вдруг разверзшаяся внутри.

Я убью тебя, тварь. Убью.

Убьюубьюубью…

– Верни его, Сусликова. Сейчас же. По-хорошему прошу.

Я сказала это очень, очень спокойно. И очень, очень тихо.

Я не дам ей услышать мой крик.

– И что тогда? – Сусликова расхохоталась. – Милостиво сохранишь мне жизнь?

– Нет. Постараюсь сделать так, чтобы твоя смерть была быстрой и почти безболезненной.