в какую сторону пойти дальше. Больше тем для разговора как будто бы и не было. Про последние мгновения в Верхнем Лесу я почему-то не стала рассказывать Гоше, как будто, если я об этом расскажу, то потеряется что-то важное и личное, а мне хотелось сохранить это как можно дольше. Я молча продолжала переживать расставание с Клеоном, с эльфами и их дивным городом, и мне казалось, что душой я всё ещё там. Судя по задумчивому выражению лица, Гоша думал о том же.

    Однако когда наконец мы оказались в деревне и пошли по дороге между соседскими домами, я вдруг поняла, что безумно люблю все эти старые потрёпанные домишки и покосившиеся заборы, и собак, которые лаяли на нас из-за этих самых заборов, и кур, которые от кого-то сбежали и гуляли по дороге, а при виде нас бросились врассыпную. И даже гуся, который неведомым образом затесался в отряд беглецов. Только в отличие от них он не стал убегать далеко от нас, а просто встал на обочину и угрожающе опустил голову. Мы с Гошей несколько напряглись от такой встречи, поэтому постарались обойти гуся как можно дальше. К счастью, нападать на нас он не стал, и мы спокойно добрались до того места, где оба, не сговариваясь, остановились и некоторое время молча разглядывали открывшийся перед нами вид.

    Перед нами сквозь деревья просвечивали такие родные и такие уютные домики. На клумбах рядом с ними всё так же пестрели цветы, и всё так же беззаботно между ними порхали бабочки. С нами или без нас жизнь продолжала идти своим чередом.

    Откуда-то потянуло жареными пирожками, и у меня в животе жалобно заурчало. Кое-как попрощавшись с Гошей у калитки, я побежала по тропинке к дому. Наконец-то все приключения были позади. Все эти маги, чудовища, мертвые эльфы, короли и принцы остались где-то далеко. С каждым шагом прошлое всё больше и больше становилось похожим на странный сон, который приснился кому-то другому, даже не мне. Существовал только этот бесконечный миг, пока я бежала по тропинке к дому и тот становился всё ближе и ближе.

    Наконец настал главный момент.

    Я остановилась перед крыльцом, взялась за ручку и открыла дверь.

Эпилог

    Чайник весело пыхтел на плите, шипя и разбрасывая горячие капли, тут же превращавшиеся в пар. Я отложила полотенце, которое разглаживала на колене в ожидании чая, и встала, чтобы убрать чайник с плиты и налить кипяток в наши с ба кружки.

    День сегодня выдался нелёгкий. Целый день пропалывать картошку, а потом таскать к теплице вёдра с водой и поливать перцы и помидоры – это вам не шутки. Несмотря на мои 17 лет, чувствовала я себя, наверно, точь-в-точь, как моя ба: болела поясница, гудели ноги, да и руки, натёртые ручками от вёдер, уже покрылись плотными мозолями.

– Ну, что? – бабушка заметила, как я поморщилась, когда садилась обратно за стол. – Тяжело на даче отдыхается? Небось жалеешь, что в городе не осталась?

    Я махнула рукой.

– В городе веселее, конечно, но у меня сейчас нет сил себя жалеть.

    Бабушка засмеялась и погладила меня по руке.

– Совсем я тебя загоняла сегодня. Ничего, завтра отдыхать будем.

    Я усмехнулась, зная, что завтра наверняка найдётся ещё что-нибудь, что нужно будет сделать. По мелочи тут, по мелочи там – так оно обычно и бывает. В итоге день пройдёт, а книжка, которую я с собой привезла, так и останется на тумбочке нетронутой.

    Чай был особенно вкусным, каким он бывает только на даче. Сколько бы я ни добавляла тот же самый вишнёвый и смородиновый лист в городе, привозя его с нашей же дачи, всё равно это было не то. Наверно, дело в воде, которую мы брали из деревенского колодца. Маленький родничок, бивший на его дне, несмотря на свои размеры, оказался настоящим сокровищем.

    Я прикрыла глаза, вдыхая аромат, поднимавшийся над кружкой, и душистым паром словно бы враз смыло всю усталость. Мышцы расслабились, и я откинулась на спинку стула, чтобы как следует насладиться этим долгожданным чувством покоя. Было так хорошо, что у меня даже слегка закружилась голова, а потом очень сильно захотелось спать. Бабуля, заметив, что я уже начинаю клевать носом, засуетилась.

– Ладно, хватит чаёвничать. Давай спать ложиться. Хотела тебя ещё за дровами отправить, чтобы завтра с утра печку протопить, да вон как у тебя уже рот в зевке раскрывается, ладошкой не закрыть.

– Да нормально всё, ба, – я стала вяло отнекиваться.

    Так не хотелось шевелиться, а бабушка всё покоя не даёт, в кровать гонит. Это же вставать надо, со стола убирать, зубы чистить. Столько дел!

– Лана, давай не растекайся по стулу! Раньше встанешь, раньше ляжешь отдыхать.

– Ой, бабуль, с тобой спорить… – я поморщилась, но встала и собрала кружки для мытья.

    Уже стоя в коридоре и вытирая чистую посуду, я бросила взгляд на маленький гостевой домик, который как раз сейчас был освещён ярко-рыжим закатным солнцем. Почему-то показалось, что вот-вот дверь домика откроется, и оттуда выйдет растрёпанный эльф, ставший из серебристоволосого таким же оранжевым, как закат, возьмёт палку, прислонённую к стенке на улице, и начнёт выписывать ею всякие вензеля в воздухе. Или же горделиво пройдёт мимо меня за какими-то своими травками. А может, и вообще сядет на крылечке и будет смотреть на солнце, лениво жуя стебелёк осоки.

    Почему-то внутри всё сжалось, а глаза предательски защипало. Уже два года прошло, как Клео вернулся домой и отправил нас обратно в наш мир. Но временами казалось, что мы виделись с эльфом совсем недавно. Первое время после возвращения я по привычке продолжала стучать в дверь гостевого домика, прежде чем зайти, и иногда мне казалось, что я слышала за плечом чьё-то хмыканье, но это мне только казалось.

    Зимой, когда мы все были в городе, я нет-нет переживала о том, что эльф вдруг решит вернуться, но никого не найдёт и замёрзнет. Или ещё что-нибудь с ним случится. А что если есть ещё один червяк, который так и остался жить на нашем болоте и который мог сожрать Клео, если бы тот решил вновь оказаться здесь. Поэтому такая затея была лишена всякого смысла из-за того риска, которому пришлось бы подвергнуться. Я ведь тоже не могла представить себе такую картину, что я пробираюсь вновь по этим микроскопическим кочкам, и на меня предостерегающе смотрят полуразложившиеся черепа животных и сгинувших в этих болотах эльфов. И