– Нет, не говорите так. – Не зная, чем утешить ее, она погладила ее по плечу. – Эрни просто запутался.

– Могу я взять вашу сигарету? Я бросила курить, но…

– Конечно. – Клер вытащила сигарету и сама зажгла ее. При первой же затяжке Джолин вздрогнула. – Пять лет, как бросила курить. – Она снова с жадностью затянулась. – Клер, я вовсе не убиралась в комнате Эрни. Я обыскивала ее. – Она закрыла глаза. От сигареты у нее немного закружилась голова, но это помогло ей немного расслабиться. – Я давала себе клятву никогда не лезть в личную жизнь моего ребенка. Моя мать постоянно рылась в моем шкафу, под матрасом. Считала это своей обязанностью. Хотела убедиться, что я не затеваю чего-то недозволенного. Я поклялась, что, когда у меня самой появятся дети, я буду им доверять, дам им свободу. Тем не менее, на прошлой неделе я дважды ходила в его комнату и как вор рылась в его вещах. Я искала наркотики.

– О.

– Я их не нашла. – Джолин глубоко и жадно затянулась, – Я обнаружила другие вещи. – Вещи, о которых она не могла говорить. – То, что он писал о вас… Думаю, вы имеете право знать. Все было написано очень ясно.

Внутри у Клер все похолодело. – Думаю, что для юноши это обычное дело – воображать себе всякие фантазии по поводу более взрослой женщины.

– Возможно. Но если бы вы это прочитали, вам бы это не очень понравилось.

– Джолин, а вы не думали обратиться к семейному психологу?

– Да. Сегодня вечером я поговорю с Уиллом, моим мужем. Как только мы найдем подходящего врача, мы все пройдем курс у психолога. Если с Эрни или с нашей семьей что-то не так, все вместе мы это сможем исправить. Моя семья – это для меня все.

– А та пентаграмма, что носит Эрни? Вы знаете, что она означает?

Джолин сначала отвела глаза, затем посмотрела прямо на нее.

– Да. Мы займемся и этим тоже. Клер, я ни за что не допущу, чтобы он отдалился от меня. Как бы он ни старался.

Кэм с трудом дотащился до дома, когда уже стемнело. Он достаточно долго служил в полиции, чтобы понимать, что всякого рода однообразная, монотонная возня с бумагами зачастую была основной частью работы полицейского. Но ему очень трудно было сдерживать нетерпение, чувствуя, что он вот-вот узнает истину.

Он обрадовался, увидев у своего дома машину Клер и свет в окне.

Она прикорнула на его диване с книжкой на коленях и слишком громко включенной музыкой в радиоприемнике. Кэм коснулся губами ее волос и подумал, как было бы хорошо пристроиться рядом с ней и на час отключиться от всего.

Когда он сделал звук потише, она уселась прямо и огляделась вокруг с видом совы, разбуженной солнечным светом.

– Наверное, я сделал слишком тихо, – сказал он.

– Который час?

– Начало десятого.

– Мммм. – Она потерла глаза. – Ты ел?

– Такой вопрос задают жены. – Он сел рядом с ней, затем передумал и вытянулся, положив голову ей на плечо. – Кажется, съел сэндвич. Глубоко вздохнув, он закрыл глаза. – Боже мой, как приятно ты пахнешь. Как прошел твой день?

– Сначала расскажи ты.

– Долго рассказывать. Пришли остальные анализы крови Карли Джеймисон. Она приняла, вернее, ей насильно дали барбитураты. Лумис передал ее тело родителям.

Зная, что иногда самое малое может утешить лучше всего, она стала гладить его волосы. – Жаль, что я не могу ничем помочь.

– Я снова повидался с Энни. Ничего нового. – Он переплел свои пальцы с пальцами Клер. – Не могу найти никого, кто бы видел эту девочку у нас в городе, точно так же, как не могу найти никого, кто видел бы Биффа в ночь убийства.

– Может быть, на сегодняшний вечер лучше оставить эти поиски. Начнешь завтра со свежей головой.

– Чем больше проходит времени, тем меньше остается улик. – Он открыл глаза. – Клер, знаешь, я разбирался с той земельной сделкой, которой занимался твой отец. Обнаружилось кое-что странное. Большая часть документов пропала.

– Что ты хочешь сказать?

Сев, он потер лицо руками. – Я хочу сказать, что они исчезли. Остался только документ с печатью «Корпорации Трэпизоид» на имя страховой компании И. Л. Фаин. Анлимитед.

– Я не понимаю.

– «Трэпизоид» была той компанией, которая первоначально купила тот участок земли при посредничестве твоего отца. Затем через месяц они снова его продали строительным подрядчикам. Потом «Трэпизоид» прекращает свою деятельность. Я не могу найти никаких имен. – Что известно о той компании, которая владеет этой землей сейчас?

– Очень солидная. Владеет недвижимостью по всему Восточному побережью, специализируется на увеселительных парках и торговых центрах. Сделка производилась по телефону и письменно. Почти сразу же после торжественного открытия торгового центра, выяснилось, что твой отец дал взятки инспекторам и двум членам планировочной комиссии. И что он сфальсифицировал данные о сделке, заявив своему клиенту, что земля была продана по 700 долларов за акр, в то время как на самом деле ее продали по 1 200 долларов. После того, как корпорация «Трэпизоид» прекратила свое существование, отвечать за все пришлось фирме по продаже недвижимости «Кимболл Риэлти». Но твой отец уже не мог ничего ни подтвердить, ни отрицать.

– Что такое ты говоришь?

– Говорю, что очень странно, что исчезли все документы по компании «Трэпизоид». И что нет никаких данных о том, кто работал с твоим отцом в качестве другого участника сделки. Все бумаги фирмы «Кимболл Риэлти» были конфискованы при расследовании, но ни одного сотрудника «Трэпизоид» они даже не затронули. Тебе не кажется это странным?

– Мне тогда уже казалось странным, что мой отец оказался замешанным в незаконной махинации.

– Мне трудно поверить, что он был замешан один. Клер, культовые группы создаются из-за нескольких основных побуждений. Главное – это власть. Власть требует денег. Получив по пять сотен за акр, кто-то здорово нагрел руки на этой сделке. У вас в семье возникли финансовые затруднения, когда отец запил?

– Нет, его дела шли хорошо. Мы собирались всей семьей отправиться на каникулы в Европу. Для Блейра и меня были отложены значительные суммы на обучение в колледже. Нет. – Она покачала головой. – Дети знают, когда их родители переживают из-за денег. У моих этого не было.

– Тем не менее твой отец этой сделкой поставил на кон свое дело, свою репутацию, благополучие своей семьи. Раньше он не совершал ничего противозаконного. Почему он тогда так поступал?

Она поднялась. – А ты не думаешь, что я многие годы задавала себе этот же вопрос? Его поступок не поддавался никакому объяснению. Абсолютно никакому.

– Возможно, он сделал это вовсе не из личной выгоды. Возможно, на него давили. Возможно, у него не было выбора.

– Я признательна тебе за то, что ты делаешь и говоришь. Но стал бы ты делать подобные выводы, если бы речь шла не о моем отце?