VII

Замок в Честере. Август 1237

Элейн спала в графских покоях, и ей оказывали все почести, которые полагались ей как графине Честер. Но на самом деле она была под стражей. Джон де Лэйси, граф Линкольн, ясно дал ей это понять. Ей не разрешалось ездить верхом и выходить в город. Она не могла принимать посланников и гонцов, если он при этом не присутствовал. И еще она не могла написать ни отцу, ни своей тете, ни своему дяде в Шотландию. Видение, которое явилось ей в лесу, слишком быстро исчезло в дыму, и у нее не хватало смелости, чтобы снова вызвать его. Что бы судьба ей ни приготовила, она не узнает об этом раньше положенного срока.

Ронвен заботливо смазала ее руку целебным бальзамом, который смягчил и заживил обожженную кожу. При этом она без устали ругала Элейн за то, что она сбежала, и за то, что ее поймали.

– Ты совершила ошибку, и теперь они начеку. Они ждут, когда ты предпримешь вторую попытку. – Она наложила на кисть прохладную шелковую повязку, завязала тугой узелок и поместила руку Элейн в петлю обвязанного вокруг шеи платка. – Тебе нужно было затаиться и выжидать. Прошло бы время, и король Александр сам попросил бы, чтобы тебя к нему выслали.

– А он еще не просил об этом?

– Просил, об этом мне сообщила графиня Клеменс. Он написал королю Генриху и самым настоятельным образом потребовал, чтобы тебе, как вдове наследника Шотландского престола, позволили вернуться в Шотландию. Но Генрих ему отказал.

– Боже мой! – Элейн резко обернулась, возмущение молнией сверкнуло в ее глазах. – Честное слово, я бы с удовольствием связала веревку из простыней, перекинула ее через стену и спустилась вниз! Как он смеет так обращаться со мной? Я знатная леди, одна из самых уважаемых в стране, я графиня! А он ведет себя так, как будто я безродная дворняжка, которую он может случать, с кем ему вздумается!

– Ну, это уж слишком, милая. – Ронвен брезгливо поморщила нос, услышав такое сравнение.

– Я не позволю! – Элейн метнулась к столу, за которым сидела Ронвен, и решительно встала прямо перед ней. – Лучше мне умереть!

– Не надо об этом. Это не тебе следует говорить о смерти, не ты ее заслуживаешь. Скорее мужчина, который соглашается взять тебя в жены, зная, что это делается против твоей коли. – Ронвен замолчала, ее взгляд стал жестким. Она покачала головой. – Этот человек должен и вправду чего-то стоить, если уж ему выпадает честь стать мужем графини Честер. Он должен быть как минимум принцем.

– Здесь нет принцев, которые не состояли бы со мной в таком близком родстве, что при этом запрещается вступать в брак. – Элейн снова прошлась по комнате. – Как он может так поступать со мной? И почему он держит все в секрете? Ведь мне должны сказать, кого он выбрал. Или он так боится сделать это? Может, он не знает, что я сделаю, когда узнаю, кого же он так осчастливил?

В городе за пределами крепостных стен царила суматоха. Городской шум проникал сквозь окна замка, а вместе с ним и зловоние, источаемое гниющими отбросами. Долгие дни августа выдались нестерпимо жаркими, и в торговом квартале началась эпидемия. Каждую ночь из города доносились крики и глухие звуки ударов – терпение людей иссякало, и начинались драки.

Рука Элейн зажила. Только два маленьких красноватых шрама осталось на суставах двух пальцев. Ее тоска по Джону утихла, ее горе осело глубоко под сердцем, погребенное под грузом смятения и беспокойства, которые нарастали с каждым днем. Время шло, а она по-прежнему мерила шагами пол веранды или гуляла в маленьком садике, надежно укрытом за высокими каменными стенами. Десять шагов на запад, четыре шага обратно, столько же на север и на юг. Поросшие сочной травой, покрытые цветами лужайки давно превратились в серую бесплодную пыль. У подножия башни текла умирающая река. С каждым днем ее берега оголялись все сильнее, наконец, поток иссяк, и на солнце заблестело илистое дно. Агония продолжалась недолго, вскоре русло пересохло и покрылось трещинами.

Деревья, растущие вдоль стен, выглядели вялыми; постепенно их листья пожелтели. Вернулся Питер де Мангамери; он объехал все поместья Хантингтона. Много часов подряд он провел, запершись в библиотеке вместе с лордом Линкольном и своими судьей и управляющим, Ричардом де Дрейкоттом и Ричардом де Гейтсденом, а также старым врагом Элейн, Стивеном из Сигрейва. С самой Элейн никто не советовался, и никто не сообщал ей об исходе этих долгих переговоров. Ответами на ее язвительные, надменные вопросы были терпеливое презрение и сдержанное молчание.

Пришел сентябрь, за ним – октябрь. Засуха наконец отступила. На смену ей пришли проливные дожди, за считанные часы превратившие пыльные дороги и поля в реки грязи. Только когда первые бури с запада долетели до замка, до Элейн дошли первые новости о ее будущем муже.

Джон де Лэйси никогда не вызывал ее в главный зал. Сегодня же он просил ее спуститься, присылал гонцов, которые твердили, что ее будут ждать до тех пор, пока она не придет. Когда Элейн вошла в зал, мужчины сидели на возвышении в глубоких креслах, недалеко от камина. Питер де Мангамери стоял за спиной Стивена из Сигрейва. Когда Элейн подошла к ним в сопровождении двух камеристок, оба они поднялись. Она молча проследовала к креслу графа, которое освободил Джон де Лэйси, и села, с неприязнью оглядывая присутствующих.

– Вы хотели видеть меня, джентльмены?

Замок сотрясался от каждого порыва ветра, налетавшего на стены. Ставни скрипели, закрытые на щеколды двери со стуком метались, пытаясь сломать железные засовы, половицы о чем-то взволнованно шептались, тяжело вздымались висевшие на стенах гобелены.

Джон де Лэйси поклонился.

– Король наконец-то прислал письмо, миледи. И есть хорошие новости: с вас сняли обвинения в убийстве. – Он сделал паузу. – Кажется, король нашел кого-то, кто готов взять вас в жены, даже если бы подозрения не были так быстро признаны безосновательными. Ваша свадьба состоится здесь, в следующем месяце, накануне дня святого Мартина.

Элейн почувствовала, как все оборвалось у нее внутри, но ей удалось сохранить бесстрастное выражение лица.

– Неужели? Может, мне даже скажут имя моего будущего мужа?

– Разумеется, мадам. – Де Лэйси не мог скрыть торжества, сиявшего в его глазах. – Это человек, которого я хорошо знаю. В письме короля сообщается, что этот… джентльмен, – он многозначительно помолчал, – будет на следующей неделе посвящен в рыцари самим королем. Это не кто иной, как брат моего покойного тестя, Роберт де Куинси.

– Его младший брат, – терпеливо добавил Стивен Сигрейв. – Молодой человек примерно ваших лет, насколько мне известно.

Элейн скептически смотрела то на одного, то на другого.

– Я должна выйти замуж за младшего сына графа? За человека без титула?

– Разумеется, вам придется это сделать. Конечно, учитывая обстоятельства, вы можете оставить за собой титул своего покойного мужа, мадам.

– За человека, которого еще даже не посвятили в рыцари? – продолжила Элейн, не обращая на него ни малейшего внимания.