– Ага. Привет тебе от Каменщикова, кстати, – вспомнил вдруг Баранов.

– Кого? – не понял Алик, но сразу сообразил и сказал: – Господи, вот уж от кого... Какими судьбами?

– Так это он нас предупредил. Он сейчас в окружном департаменте строительства и благоустройства, короче, в Минстрое местном. Ну и узнал, что через администрацию команда пошла гасить нас и блокировать, в том числе физически. Ну и брякнул мне. С дочкиного аппарата, что характерно. Конспиратор.

– Ух ты.

– Ну. Все наводки дал, по времени сориентировал, а то бы ни фига не успел, ну и сам понимаешь – без дороги кирдык бы наступил полный.

– Наоборот.

– В смысле?

– Kerdek значит «мы зашли». Наоборот, значит.

– Камалов, ты своим татарским всем скоро головы проткнешь. Ну вот, все рассказал, а потом такой спрашивает: Камалов-то еще работает? Я говорю: еще как. Ну-ну, говорит. Передай ему, говорит, что он мудак. Вот, передаю.

– Спасибо, – сказал Камалов. – Тоже, Америку открыл.

– Кабы знать бы, да, Алик?

– Да, кабы знать. С другой стороны. Слав, что это меняет? Что Каменщиков хороший мужик и, допустим, классный спец, мы всегда знали. А гнали мы его не за это. Я бы его и сейчас за такое выгнал.

Баранов пожал плечами.

Камалов, усмехнувшись, спросил:

– А Кузнецов, часом, тебе не звонил?

Баранов внимательно посмотрел на Алика. Тот продолжил:

– Ну, рассказать, что я мудак и какой-то вражеский секрет от щедрот нам выдать. Слав, ну что ты уставился? Смущаешь, честное...

– А, – сказал Баранов, – ты ж не знаешь. Кузнецова взяли.

– Где? То есть как? Игорек нашел все-таки? Орел, я всегда...

– Взяли – в смысле арестовали. Менты в Иркутске.

– Ой ты. А за что? Мы же вроде в розыск не заявляли. Или пока меня не было?..

– Да никто не заявлял. Задержан по подозрению в убийстве, суд его уже арестовал.

– Не понял. Когда и кого он успел-то?

– А это не он, похоже, – сказал Баранов, внимательно глядя на Камалова. – Заява, по ходу, из Томска. От родственников Климова и Нагатина. Помнишь, у нас работали, ты еще там с ними махался слегонца? Их, считается, убили.

– Кто? – спросил Алик, заметно ошалев.

Баранов пожал плечами и отвернулся к «КамАЗам», которые взревели, дали черной вони по всей округе и отправились прочь.

Быстро ехать не получалось – приходилось подстраиваться под спецтехнику. Дядя Владя газовал, не думая о расходе горючего, – как и о том, что говорить начальству. Впрочем, что тут говорить – пусть армия с этими отморозками разбирается, а не сопляки да пенсионеры.

Сопляк Леня сидел рядом, потому что сорвал о бетонный блок ногти, – и куда ему за руль, – вылизывал раны и бурчал не останавливаясь, время от времени уточняя:

– Борзые они больно, да ведь?

– Больно, – в очередной раз подтвердил дядя Владя и снова по ноздри утоп в темных мыслях.

Леня забухтел и вылетел уже в новый припев:

– А вот машинку бы такую, да ведь?

– Мечтай, – сказал дядя Владя, не отрывая взгляда от дороги, – удивительно все-таки пристойной.

– А что? Они же говорят – без проблем записаться можно, тем более в наших регионах.

– Можно было. Теперь, наверное, все. Зря, думаешь, нас сюда посылали?

– Посылали – и чё? Обратно едем.

– Ну, все же так не поедут, – сказал дядя Владя.

– Ну а вдруг – уговорятся, вернутся, – возразил Леня, на каждом слове теряя по искорке задора. – Да ведь?

Дядя Владя покосился на него и покрепче взялся за руль.

Леня вздохнул и сказал:

– А жаль, да ведь?

Защищать Страну Советов

Снова юность в бой пошла.

Евгений Долматовский

Следующие два дня закрутились в плотную вязь, в которой не разберешь, где уток, где узор, где изнаночная петля, а где шов.

– В том-то и дело, что шва быть не должно, – твердо сказал Никита. – Распределение нагрузок, особенно на виражах, постоянно меняется и играет по всей вот этой поверхности. – Он показал. – Шов создает пики напряжений и утяжеляет...

– Погоди, – сказал Валенчук и включил своего «союзника». – Секундочку... Вот. Вот «кипчак» этого года. Вот проект следующего. Вот рама, вот трансмиссия. А вот швы, смотри – пошел-пошел-пошел – и сюда, а здесь сразу три сходятся. И вроде нормально все и в модели отрабатывалось и на практике. Рекламаций вроде нет, а, Никит?

– Можно? – попросил Никита.

Валенчук кивнул и открыл доступ к своей проекции. Никита несколько раз чиркнул пальцем по висевшей в воздухе раме и спросил:

– Динамические прогоны тут есть?

– Что нужно?

– Скорость сто сорок, плавный левый вираж с резким торможением.

– Давай уж сразу с обрыва скинем, – пробурчал Валенчук, но послушно повторил вводную.

Скелет «кипчака» беззвучно закрутил бликующими колесами.

– Не видно, – крикнули с «камчатки».

Валенчук кивнул и перебросил изображение на доску. На «камчатке» удовлетворенно агакнули.

– Плоским можно? – уточнил Валенчук.

Никита помотал головой:

– Нет, так лучше. Но тут быстро.

Вышло и впрямь быстро: летевший на месте остов «кипчака» аккуратно показал кусок крыши, входя в поворот, дернулся и повел носом-кормой.

– Тормозит, – успел сказать Валенчук, и тут «кипчак» подпрыгнул, на миг ударил по глазам ажурным днищем и улетел с доски в невидимую область.

Класс взвыл. Валенчук сказал:

– Не понял. Стоп, двадцать секунд назад, повтор на половине скорости.

– На десяти процентах, – посоветовал Никита.

Валенчук, не отрываясь от доски, повторил.

На десяти процентах все отчетливо увидели, как «кипчак» при торможении чуть клюет носом, приподнимает задние колеса и бьет ими о невидимую землю, тут же повторяет жеребиный трюк, на втором подскоке отрывает правые колеса от земли и срывается в оверкиль, в два маха проламывает стойки и вертится на ходу, подставляя бока распаду.

– Стоп. Повтор с векторами распределения сил, – скомандовал Валенчук.

Невредимый остов «кипчака», ощетинившись синими стрелками, снова тронулся в путь, тормознул, влетая в синюю паутину, и с мучительной неторопливостью начал переворачиваться.

– Вот, – сказал Никита, тыча указкой в раму. – Вот шов, по нему, видите, сходятся разнонаправленные усилия, предел прочности я не считал, но вот на такой фигуре предел, видите, кончается.