Эрин села, чувствуя, как силы возвращаются к ней, — черный яд был выжжен из ее тела прохождением через светящуюся завесу.

Она посмотрела на другую сторону преграды. Все, что осталось от ее веселого, беспечного и отважного друга, осыпалось на лед дождем искр.

Христиан заслуживал большего. Он пожертвовал собою, чтобы Эрин могла попасть в этот конус света. И она намерена была сделать все, чтобы сполна отплатить этот долг.

Грейнджер подняла Кровавое Евангелие и повернулась лицом к узнику.

Люцифер сидел на своем троне — теперь он уже не рвался из цепей, а смотрел на Эрин сверху вниз с явным интересом.

Возможно, ее присутствие удивило его.

Но этот взгляд, полный тьмы, не заставил Эрин отшатнуться. Она отдала свою душу и свою жизнь, чтобы предстать перед князем тьмы, и теперь ей осталось отдать лишь одно.

Она положила книгу на ладони и подняла их вверх.

Только Ева могла сорвать плод с Древа Познания, и только дочь Евы могла вновь принести это знание змею.

Губы Люцифера шевельнулись, но с них сорвались не слова, а звук, подобный удару огромного колокола. Но это сравнение и отдаленно не могло передать подлинной красоты этого звука, голоса ангела, музыки сфер. Колокол ударил снова, ясно и вопросительно.

Люцифер говорил, но она не могла понять его.

Эрин подняла книгу выше, надеясь, что он поймет если не ее слова, то хотя бы ее действия.

— Вот Евангелие Христа, начертанное Его кровью и остававшееся сокрытым много лет. Я должна вручить его тебе, дабы исполнить договор, заключенный между тобою и Евой в давние времена.

Темный ангел склонил голову набок, его безупречное лицо было непроницаемо.

Эрин раскрыла лежащую у нее на ладонях книгу, чтобы показать ему. Когда переплет откинулся, со страниц хлынул золотой свет. Даже не глядя, Эрин знала, что эти страницы заполнены сияющими строками, написанными на енохианском языке.

Люцифер наклонился и протянул к ней огромную руку.

Женщине хотелось бежать прочь, но она осталась стоять на месте.

Как только его пальцы оказались достаточно низко, она закрыла Евангелие и вложила в эту черную руку. Темный ангел снова выпрямился, забрав с собой книгу. Прикосновением черного пальца он открыл переплет, и золотой свет засиял еще ярче, полыхая таким великолепием, что у Эрин заболели глаза, и она была вынуждена прикрыть их. Это пламя было куда более грозным, чем тысяча солнечных затмений. Грейнджер по-прежнему чувствовала, как оно проникает сквозь ее кожу, сквозь сомкнутые веки. На миг она ощутила задержавшиеся в ее разуме осколки великого знания: о тайнах творения, о движении звезд, о сокрытом шифре жизни. Но потом эти осколки пронеслись сквозь нее и улетели прочь, как листья на ураганном ветру. Эрин пыталась мысленно удержать их, сохранить при себе, хотя понимала, что такое знание может уничтожить ее.

Она выдерживала эту бурю, ожидая, пока та утихнет, и когда это наконец произошло, раздался громовой лязг, заставивший Эрин вновь открыть глаза.

Люцифер по-прежнему сидел на троне, но цепи лежали у его ног.

Он был свободен.

Однако не это повергло Эрин на колени. Тело его больше не было черным — оно стало белым, точно полированный мрамор, засияло внутренним огнем, и тот же огонь исходил из его глаз, обращенных в небо. Закрытое Евангелие лежало у него на коленях. Его тело очистилось от черноты греха — так же, как кровь самой Эрин от яда.

Люцифер обрел свое спасение.

Его красота и великолепие сияли так ярко, что остальной мир казался тусклым и нематериальным. Конус света, пылающие осколки сломанной огненной пирамиды — все это исчезло, поглощенное священным сиянием.

За пределами этого света Эрин могла различить темное озеро, черные горы и синее небо. Затмение завершилось, в долину вернулся холодный и безоблачный день. Но это все тоже казалось далеким, как сон об ином мире.

На несколько мгновений пейзаж дрогнул, наполнившись теплым светом, зима превратилась в лето с зеленой травой, синей водой и пылающим алым солнцем. Возле утесов стояли на страже два дерева, покачивая пышной листвой, их ветви клонились от тяжести спелых плодов.

«Неужели это Эдем?..»

Вновь раздался колокольный звон, заставивший Эрин вновь взглянуть на Люцифера. Но эти радостные раскаты исходили не от спасенного ангела, а с небес над его головой. Хор их пел ликующе и приветственно, приглашая его присоединиться. Все эти бессчетные годы собратья ждали, пока он вернется домой.

Люцифер поднялся и расправил крылья, оперенные теперь белым пламенем. Не отрывая взора от зовущих его небес, он протянул руку к Эрин и возложил палец ей на голову. От этого прикосновения сквозь нее хлынуло тепло, затопив ее тело, точно приливная волна. Радость бурлила в ее душе, подобно весеннему ручью.

Затем в ее ушах ударил барабан — и снова, уже тише.

Она узнала этот ритм, который слышала всю свою жизнь.

Это забилось ее сердце.

Эрин закрыла лицо руками, из груди ее вырвался плач, полный счастья. Люцифер вернул ей цельность. Она пожертвовала ради него жизнью, и он возвратил ей эту жизнь.

Колокола гудели громче, в их гуле прорывалась настойчивость и даже нетерпение.

Светлому ангелу пора было возвращаться туда, где он должен был пребывать по праву.

Отвечая на этот зов, Люцифер взмахнул своими огромными крылами и взмыл в воздух, поднявшись над долиной. На долгое мгновение он завис там, прижимая Евангелие к груди.

Затем посмотрел вниз, вероятно, в последний раз.

Его взор обежал озеро, поверхность которого снова покрылась прочной коркой льда. И на этом льду, как и по всей долине, ползали, шныряли и прыгали чернильно-черные твари, сами их движения были чужды этому миру. Они бегали и царапали землю, завывали и кричали, зная, что им навечно закрыт путь домой.

Люцифер смотрел вниз — не с отвращением и не с жалостью. Вместо этого его тело излучало любовь. Он приоткрыл уста, и в воздухе загудела печальная темная нота. Находившиеся поблизости существа замерли на месте. Ангел склонил голову, неотрывно глядя вниз и, вероятно, размышляя о том, какое великое зло эти демоны способны принести в мир.

Если Люцифер уйдет, царствие земное, вероятно, все равно будет обречено.

Как будто ища правильный ответ, ангел снова открыл Евангелие, и золотой свет озарил черты его лица. Через мгновение в его глазах возникло понимание, затем — решимость, к которой примешивалась капля сожаления. Люцифер в последний раз взглянул на небо, а затем спланировал на огненных крыльях к застывшему озеру и легко коснулся льда. Поняв, что будет дальше, Эрин отступила назад и пятилась к берегу, пока не ощутила на своей теплой коже прикосновение холодной ладони.

«Рун...»

Люцифер издал новый печальный зов, и Корца прижал женщину к себе. На его лице было написано неимоверное облегчение. Он знал, что она вновь стала человеком. И все же для радостных объятий не было времени. Вместо этого Рун схватил ее за руку, и они вместе помчались по льду к берегу.