И этот дом, где переводилась «Божественная комедия», не миновали человеческие трагедии. Знавал этот курдонер — царственный парадный внутренний двор, ночные визиты «черных воронков», увозивших знаменитых жильцов. В доме жили: сын архитектора В. В. Шауба, инженер-электрик Андрей Шауб (до ареста в 1937 г.), историк С. Ф. Платонов (в кв. № 13 с 1916-го до ареста в 1930 г.), поэт Н. А. Заболоцкий (в комнате в мансарде в 1925–1926 гг.), многолетний заключенный Гулага. Материал для эксперимента.

У большевиков с барельефами не очень получалось! И мастера были замечательные, и оплачивалась работа художников изрядно, а вот что бы ни лепили — все примитивом и плакатной частушкой отдает.

Искусство вообще, а архитектура в особенности врать не умеет! Вот и хотелось бы! И всей душой готовы! Ан ежели общество нездорово, то в пластике общая социальная болезнь моментально отзовется! Тут уж как на горло своей песне не наступай, по словам В. В. Маяковского, а из задушенного горла, даже если эта акция совершается добровольно и с полным искренним энтузиазмом, — пения не получится.

При размышлении на тему «почему же так?», сравнивая барельефы дореволюционного прошлого и времен социализма, легко выявить одну простую вещь. Прежние барельефы были своеобразными каменными иллюстрациями к великим произведениям литературы, будь то «Теогония», «Илиада», «Одиссея» или легенды Средневековья. Глядя на них, мы припоминаем весь миф или все сказание. Драматическое содержание находилось как бы за рамками пластического произведения, в подтексте, в ассоциации, в аналоге, но наводило на высокие размышления, будила ассоциации. Барельеф советского периода не иллюстрация, а плакат. Поэтому как бы искусно он не был задуман и изготовлен, изображено на нем только то, что изображено, и ничего кроме. Никакого подтекста, никакой тайны в них не сокрыто. Разумеется, со временем они будят в зрителе всевозможные ассоциации, но только как факт истории, как слепок времени, отразившийся в искусстве.

Тем не менее «…настоящими творцами сталинской архитектуры были вовсе не руководители партии и правительства, но зодчие — в основном дореволюционной выучки, начинавшие работать в годы, когда о революции и последующем строительстве социализма еще никто из них не знал»[136].

Это совершенно точное замечание необходимо дополнить: наполненное социалистическим содержанием, что выражалось в основном в сюжетах барельефов, горельефов и вообще городской скульптуры, творчество художников того времени существует в общем русле развития мировой и европейской архитектуры. Поэтому аналоги нашему, так называемому «сталинскому ампиру», и там легко обнаруживаются. Вообще, вся русская архитектура с петровских времен и до наших дней — часть общеевропейской и мировой архитектуры с некоторыми национальными особенностями, и годы советской власти при «железном занавесе» — не исключение.

Наб. р. Карповки, 13

Краткий период торжества конструктивизма, когда господствует увлечение большими объемами, новыми пространственными решениями и прочим, можно было бы объявить некоторой паузой в жизни маскарона и декоративной скульптуры. Однако это не так! Разумеется, маскарон чудовищно поглупел. Некоторые барельефы в сравнении с дореволюционными произведениями смотрятся, как плакат об увеличении надоев на каждую корову и роман Л. Толстого «Анна Каренина». Однако и маскарон, и барельеф продолжали жить.

За примерами отправимся на Петроградскую сторону, к так называемому дому Ленсовета (наб. р. Карповки, 13; 1931–1935 гг., арх. Е. А. Левинсон, И. И. Фомин). Дом считался по праву образцом новой советской градостроительной мысли. Здание стоит на гранитном стилобате с двором-садом, выходящим на улицу Литераторов. Изогнутый объем дома контрастно сочетается с изгибом реки, со всей ландшафтной средой. Пластичность дому придают сочетание трех разноэтажных объемов, открытая галерея, лоджии, лестничные спуски. В доме 76 квартир, некоторые расположены в двух уровнях. Построенный для партийной и творческой элиты, он предусматривал всевозможные удобства для лучших людей новой эпохи. Например, огромную галерею-лоджию для выгула их детишек из детского садика, который помещался в этом же доме.

Это был ленинградский ответ знаменитому московскому «Дому на набережной». В 1937–1948 годах здесь жил артист Ю. М. Юрьев, семья красного графа — писателя Алексея Толстого. Дом вошел в учебники по архитектуре и путеводители по Питеру, сюда водили экскурсии. «Дом представляет собой классический пример конструктивизма» — казалось бы, откуда тут взяться декоративной скульптуре. Ан есть! На вполне конструктивистском гранитном кубе перед домом высечены фигуры довольно стилизованного футболиста и вполне реалистичной волейболистки.

Не берусь судить, насколько они украшают это здание, с той точностью, с какой утверждается, например, в рекламе: «Пользуйтесь шампунем ПРОМЕН и сила ваших волос увеличится на 74 с половиной процента!», но не премину заметить, что и самый эталонный, так сказать в чистом виде, конструктивизм нуждается в человеке в самом прямом и пластическом смысле, нуждается в декоративных элементах, которые сделали бы любые «чистые объемы» соразмерными или хотя бы соотносимыми с человеческой фигурой. Там где этого нет — здание приобретает тяжелый давящий характер. Скажем, знаменитый Большой дом на Литейном (хотя ежели вдуматься, то какими бы цветами и листьями, маскаронами и канделябрами он не украсился, а все бы давил на сознание. С тем ведь задуман и построен).

Наб. р. Карповки, 13

А вот уж совсем во времена моей юности — комплекс зданий телецентра (главное из них находится на ул. Чапыгина, 6). Сооружен в несколько этапов (1956–1962 гг. — телебашня, самое высокое сооружение города; 1960–1963 гг. — крупное в лаконичных формах здание телевизионного центра; в 1986 г. проводилась реконструкция башни по проекту С. Б. Сперанского, В. С. Васильковского и др.). Совершенно, как говаривал «наш дорогой Никита Сергеевич Хрущев», «совремённое» здание, вроде бы не предусматривающее никакого украшательства, с которым генсек целеустремленно боролся — а поди ж ты, и тут каменный куб, а на нем как бы детской рукой начертаны и солнце, и прочие радости!

Напротив здания телецентра, так называемый «Адмиральский дом» (ул. Чапыгина, 5; 1930-е гг., арх. Д. П. Бурышкин). Вот уж где разгулялась фантазия создателей советских барельефов! Это жилой комплекс из двух больших объемов, объединенных галереей с тремя въездами в озелененный двор. Дом, фасады которого украшены рельефами и хорошими деталями, построен для служащих ВМФ, его называют «Адмиральским домом».