Я не знаю, что нас ждет впереди. Но если с каждым годом мы продолжим становиться все ближе и ближе друг к другу, открывая новые грани отношений, не кидаясь в омут чувств и безграничного доверия, то я хочу, чтобы это продлилось до конца жизни. Пусть даже это будет сопровождаться такими вот цапаньями.

Может быть, тогда я умру абсолютно счастливой. А не уставшей от семейной жизни. По-моему — это лучший исход.

* * *

Еще пару лет спустя

Волны лижут мои загоревшие ноги, смывая с них белый песок. Теплый ветерок развевает на мне белую легкую накидку, которую я надела, чтобы солнце окончательно не сожрало меня.  За моей спиной, в тени зонтика играют в куличики близнецы. Одни из. Пара вредных девчонок, которые успели потрепать мне нервы и добавить пару седых волос. С ними занимается нянька, подарив мне пять минут отдыха, пока близняшки в хорошем настроении и не требуют моего постоянного присутствия рядом, как они это обычно делают.

Мальчишки отдыхают после ночи веселья. Что-то сбилось в их внутренних часовых поясах, поэтому в эту ночь они не могли никак заснуть, зато днем вырубились почти мгновенно.

А Самира вообще вытошнило, после того, как он бешено прыгал на постели и пел песни.

Я вспоминаю ужин, который оказался на моем белоснежном платье и к горлу подкатывает тошнота. Оно сжимается спазмом и я против воли издают тот самый звук «бе». И ловлю на себе настороженный взгляд Рустама.

О, ну да. Моя вторая беременность случилась вот после такого отдыха. Ясно, о чем думает Садаев.

— Что? — усмехаюсь я, — ты готов к еще двум близнецам, Садаев?

На его лице расцветает странная усмешка. Рустам отступает от меня все дальше и дальше в океан. Скрывается по пояс в воде, пока я мочу ножки на берегу, и я хмыкаю.

— Эй, ты решил утопиться от счастья? Чем больше наследников — тем круче. Ты сам мне говорил это. Остреляемся до сорока и будем жить в свое удовольствие. 

Легкие волны уже захлестывают Рустама по грудь, когда он внезапно откидывается назад и исчезает под водой. Я нервно прикусываю губу. Черт. Одно дело, когда он ныряет так в бассейне, а когда в океане... каждый раз боюсь, что что-то случится. Шутки-шутками, но...

Я тоже захожу целиком в воду и ныряю следом. Рустам пытался научить меня открывать глаза под водой, но у меня по-прежнему это выходит плохо — я могу только приоткрыть веки до щелочек и тут же испуганно подняться на поверхность. Что я и делаю, стирая с лица воду и растерянно оглядываюсь. Голубая гладь по-прежнему тихо колышется вокруг.

Я не успеваю испугаться. Рустам внезапно выныривает возле меня с громким всплеском. Обхватывает руками за талию и его лицо оказывается напротив моего в паре сантиметров.

— Ты дурак, — выдыхаю я, — не делай так. Я перепугалась. Тут могут быть медузы, они укусят тебя и...

— Тут нет медуз, — хмыкает он.

— Все равно. Злые рыбки. Или можно лбом налететь на коралл. Я пошутила про беременность, Рустам. Ты же знаешь, что с новыми детьми мы пока закончили.

Он обрывает меня, поцеловав. Прижимается солеными губами, скользнув языком внутрь. Заставляя сердце сладко замереть, перестать биться в этот момент.

После долгого поцелуя я прижимаюсь к Рустаму лбом, слушая, как тихо шумит ветерок в листьях пальм. Что-то в эту секунду происходит такое, отчего душа продолжает трепетать. Этот момент словно отпечатывается в моей памяти навсегда. Я буду вспоминать его спустя долгие годы. 

— Оставайся всегда такой, принцесска, — произносит Садаев, — честно говоря, я вот это в тебе охренеть как люблю.

Конец!