Она взяла его за руку и с любопытством посмотрела ему в глаза.

— Что потом, Синклер? Ты и так уже был очень добр ко мне. Но я хочу знать план действий. Ты не можешь просто принять меня, как… как…

Он наклонился и нежно пригладил ее растрепавшиеся волосы.

— Ты знаешь, что ты можешь сделать для меня? Просто быть здесь. Разговаривать со мной. Я не чувствовал себя так хорошо с кем-либо очень давно… С тех пор, как Гретты не стало. Ты понимаешь что я имею в виду?

Она кивнула, и в ее голубых глазах появилась теплота:

— Я бы могла подумать, что за всем этим что-то стоит, тебе нужно от меня что-то. Но после моей жизни на улице, я могу понять твои чувства.

Он опустил глаза на руку, которая держала его.

— Так много зависит от меня. Прошлой ночью я обнаружил, что, возможно, допустил ошибку. Я плаваю в совершенно незнакомых мне водах, и я не понимаю, что делать.

— Ты хочешь рассказать мне?

— Я… Может быть, позже.

Она некоторое время внимательно изучала его, потом отрывисто кивнула и сказала:

— Хорошо. Но серьезно, что будет потом? Куда мы пойдем отсюда? Нужно ли мне возвращаться назад в лабораторию к исполнению своих обязанностей?

Синклер отсутствующим взглядом смотрел на ковер под ногами.

— На данный момент, Анатолия, я действительно не знаю. Это как раз то, о чем я говорил. Ты не возвратишься жить в женский туалет. Послушай, не беспокойся сейчас об этом. Давай поедим, отдохнем и не будем мешать ходу событий.

— Я не хочу быть паразитом. У меня есть работа.

— Мне не нужны паразиты.

Он с трудом подавил в себе желание ласкать ее нежную и гладкую кожу.

— Будь сама собой.

— Я и есть сама собой. Я просто хотела уточнить поконкретнее.

— Спасибо. Приведи себя в порядок, пока я разберусь с путаницей в компьютере.

Она пожала его руку и направилась в спальню. Синклер наблюдал, как она шла к двери. Она двигалась легко и грациозно. Потом он вздохнул и вернулся к работе: разбирать приходящие отчеты; Просматривая лист, его взгляд внезапно остановился на одном послании от Мака. «Операция прошла удачно».

Синклер расслабился в кресле, и счастливая улыбка появилась у него на лице. Как долго он сидел в этой позе, чувствуя огромное облегчение, он не знал; но вскоре в дверях появилась Анатолия в костюме синего цвета, который сотворил настоящее чудо с ней. Ее кожа порозовела от горячей воды, а волосы блестели на свету.

— Ты выглядишь… потрясающе. Она повернулась вокруг.

— У вашего министра превосходный вкус!

— Мне придется повысить его в звании. Но теперь, после Или, он, возможно, пытается охладить меня.

— Или?

Синклер встал и отключил систему. Он хотел еще немного понаслаждаться сообщением Мака, прежде чем погрузиться в трясину, связанную с Или.

— Голодна?

— Конечно. Как волк. Ты был прав, что мне будет хотеться ужасно есть. А кто такая Или?

— Или Такка.

Анатолия похолодела, ее глаза лишились живости.

— Министр внутренней безопасности? Синклер кивнул и почувствовал, как легкая дрожь паники прошла по его телу.

— Я не знаю, что и думать о ней. Она может быть… такой нежной и все понимающей, но вдруг, в следующую же минуту, бесчеловечно холодной и неприступной. Я обычно называл ее про себя рептилией. Но она так добра ко мне, — он прикусил губу. Но тут же вспомнил, в чем она была замешана, — я не знаю, играет ли она со мной, как с дураком, или то, что я пытаюсь сделать, ей действительно не безразлично.

Анатолия присела на другой край стола и устремила сосредоточенный взгляд вдаль. Синклер опустился на подушку, испытывая неудобства оттого, что их беседа пошла в таком русле.

— Это одна из причин, почему я вышел на улицу той ночью. Я нашел один доклад в компьютере — доклад Тибальта. Он содержал полную историю всех действий Или. Очень многие из них противоречат тому, что говорила мне сама Или.

Анатолия с выражением безразличия посмотрела на него.

— Она тебе не безразлична?

Синклер смутился:

— Она…

Будь честен, Синклер.

— Нет, я думаю, что если никогда больше не увижу ее, то не буду страдать из-за навеки разбитого сердца.

— Ты ведь спал с ней, не так ли?

Он кивнул, чувство вины переполняло его душу.

— Она делала такие вещи… Клянусь, ей следовало бы работать в Храме Этарии. Она бы могла многому научить жрицу.

Анатолия тряхнула головой.

— Ты не должен нравиться ей. Ты слишком добр и доверчив к людям. И не только это: ты не умеешь молчать, когда этого требуют обстоятельства, но я помогу тебе. Ты знаешь, что она посылает свои останки к нам в лабораторию, да?

Ошарашенный, Синклер вскочил со своего места и наклонился вперед.

— Она посылает к вам что?

— Останки. Жертвы! Мы — хранилище, понимаешь. О, об этом едва ли кто знает, кроме профессора Адама, меня и еще нескольких из администрации. Прошлой ночью мы как раз получили одного. Оказалось, это был инженер. Я бы не знала этого, но он когда-то жил в моем здании. Он работал… Что случилось? Ты побледнел. Ты имел какое-нибудь отношение к его аресту?

Синклер медленно покачал головой. Как песок на берегу, размываемый водой, разрушилась и раскрошилась еще одна опора.

— Она была очень жестока с ним. Его гениталии были почти целиком разъедены. Скорее всего какой-то кислотой. После этого она вытащила его яички из правого пахового канала. Одна из моих обязанностей в лаборатории — заносить данные в каталог обо всех поступающих к нам. В основном все они идут как «использованные трупы» на фабрику по изготовлению удобрений.

— Она лгала мне, — прошептал Синклер, — она смотрела мне в глаза и лгала.

— Почему? — Он тяжело вздохнул, чувствуя себя полным дерьмом.

— Синклер?

— Оставь меня одного, Анатолия.

Он встал, чувство гнева, смешалось с чувством оскорбленной гордости.

Он направился к двери, но Анатолия тут же подбежала к нему и схватила за руку, когда он уже открывал дверь.

Она развернула его и строго спросила:

— Что ты собираешься делать?

— Я собираюсь подняться и сказать ей, что все кончено. Пусть она убирается! Я понял все! Она использовала меня! Она… она использовала меня!

— Нет!

Анатолия встряхнула его, когда он попытался высвободиться из ее рук.