— Может быть, получится завершить с ней побыстрее и успеть на ту географию? — госпожа Элизабетта взяла Тилечку за вторую руку.

— Не знаю, я, конечно, постараюсь быть милой, но мне это почему-то очень тяжело, — вздохнула Тилечка.

— Детка, давай подумаем о твоём образовании вместе, но немного позже? — спросил господин Фалько. — У меня есть пара идей, но завтра весь день мы с госпожой Лизой будем заняты, а вечером вернёмся к этому разговору. Годится?

— Да, — обрадовалась Тилечка. — Я надеюсь, вечером меня никуда не ушлют, и мы поговорим.

Надо оставить их одних, а то по кустам-то не слишком удобно, Тилечка сама не пробовала, но предполагала. На кровати должно быть лучше. Да о чём она вообще, это её не касается никак, кто в кустах, а кто на кровати. Она ни разу в жизни сама не захотела в постель ни с кем. Ну да, господин Астальдо невероятно красив, но господин Фалько тоже красив, и он ещё добрый, прямо как госпожа Элизабетта. Мальчишки тоже красивые, все, каждый по-своему. Наверное, даже оставшегося в Кайне господина Раньеро можно назвать красивым. Но причём тут красота, если никому из них не хочется так улыбаться, как госпожа Элизабетта улыбается господину Фалько? И почему родители никогда так не улыбались друг другу?

В раздумьях Тилечка не заметила, как спустилась во двор. Подумала, и пошла в следующий — туда выходили окна кабинетов, классов и мастерских, и ночью там было темно. Но зато никто не подглядит, что она там.

А в том дворе на лавке и вокруг неё собралась компания, освещённая магическими шарами, и эта компания её тут же заметила.

— Тилечка пришла, — Антонио поднялся с лавки и кивнул ей — садись, мол.

Кто-то улыбнулся, кто-то сказал «привет», кто-то дёрнул за косу. Наверное, Руджеро. Она в ответ тоже дёрнула. За ухо. Несильно, так, просто. Раньше боялась, а теперь — нет. Ну что они ей сделают?

— Ты чего такая грустная? — спросил Джованни.

— Дела. Это вы птицы вольные, а меня уже запрягли на завтра чуть ли не с рассвета.

— Да нас тоже, если по правде, — Альдо подмигнул прямо как господин Фалько. — Но господа, согласитесь, грустная Тилечка — это непорядок, это какое-то ниспровержение основ. Тилечки не должны быть грустными, понимаете?

— Понимаем. Скажи, может для тебя стащить что-нибудь вкусное со здешней кухни? — Руджеро заглянул ей в лицо.

— Пустит тебя кто-нибудь на кухню, ага, — фыркнула Тилечка. — Это скорее мне проще что-нибудь оттуда добыть.

— А может и впрямь, нам добыть провизии и устроить пикник под луной? Отметить окончание путешествия? — предложил Серафино.

Остальные уже было подключились к обсуждению этой богатой идеи, но им помешали. Тощая фигурка, блестящие глаза, лохматые волосы. Так госпожа Мариалена и не научила причёсываться. Мало поддаёт, что ли?

— Аттилия, я знаю, ты здесь! — капризно произнесла драгоценная сестрица. — Вылезай! О, какие кавалеры, — Розалия оглядела компанию. — Господа, а не желаете ли прогуляться?

— Роза, ты почему не в комнате? Госпожа Мариалена знаешь, что тебе сделает? Самое малое — высечет, ещё на хлеб и воду посадит, — и эта дурища ещё и их всех под монастырь подведет!

— А не хочу! — сообщила Роза. — И плевала я на госпожу Мариалену!

— Траву нюхала, что ли? Тьфу, дура!

И вправду, платье и волосы сестры пропахли травой тиррельей, которую выращивали в огороде обители для лекарских нужд, а некоторые ненормальные жгли листья в пламени свечи или бросали в очаг, и нюхали то, что получалось, а потом видели то, чего на свете не бывает, без всякой магии.

— Сударыня, чем вы пахнете? — Руджеро принюхался.

— Она тиррелью нюхала, это редкая гадость, — сообщила Тилечка. — Я пробовала однажды. Маленькая была. Тьфу. Роза, иди немедленно к себе. Или я сама тебя сейчас направлю.

— А чего это ты меня прогоняешь? Я, может, тебя давно не видела и соскучилась! А представь меня господам! Ты же с ними откуда-то знакома!

— Это ученики из Обители Луча, они с нами ездили, а ты сейчас пойдёшь к себе, поняла?

— А мы поможем, — Антонио сделал пару жестов руками вокруг головы Розалии, потом стряхнул пальцы в землю. — Ступай спать, красавица. Завтра поговорим.

— Правда? Завтра? — она глянула на Антонио и попыталась улыбнуться.

— Завтра-завтра, — Руджеро добавил импульс.

Розалия повернулась к арке и без слов отправилась, Тилечка понадеялась, что к себе.

— Ох, спасибо вам, — она взяла за руки Антонио и Руджеро.

— Это та твоя сестра, из-за которой был сыр-бор? — уточнил Альдо.

— Она, — вздохнула Тилечка. — И семья большая, и положиться не на кого. Да и не знаю я ничего о тех, кто уехал, может, их уже и в живых нет, одна Розалия у меня и осталась. А она — сами видите, какая. Не поможет, не защитит. Её саму нужно защищать и спасать.

— Так ты грустная потому, что за тебя слово сказать некому? А господин Фалько? — спросил Джованни.

— Он — да, и госпожа Элизабетта тоже. Но у них свои дела и своя жизнь.

— Послушай, — Антонио сел рядом на лавку и взял обе её руки. — Я глава семьи. Ну то есть сирота, и у меня разве что младший брат в той же школе Луча, но я могу стать братом и тебе, понимаешь? Не по крови, но по выбору. Так тоже бывает.

— Правда? — Тилечка смогла только рот раскрыть и дышать.

— Эй, а почему ты? Я не глава семьи, и не желаю им быть, и дай Великое Солнце долгую жизнь моему отцу и старшим братьям, — начал Серафино. — Но моя мать вечно говорит нам, что от одной девочки больше пользы, чем от нас от всех. Поэтому если я приведу домой сестру, она только обрадуется.

— Слушай, у меня тоже нет ни одной сестры, я тоже хочу Тилечку в сестрёнки! Будешь моей любимой младшей сестрёнкой? — заглянул в глаза Руджеро.

— А у меня есть сёстры, но старшие, они давно замужем, и я им не нужен, — вклинился Альдо. — Тебе же нужен старший брат, я правильно понимаю?

— Эй, мне тоже нужна сестра, вот прямо сейчас! Я буду вызывать за неё драться всех, кто криво посмотрит и будет заставлять её делать то, чего она делать не хочет, — заявил Джованни.

Тилечка переводила взгляд с одного на другого и молчала. Это было невероятно. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— Вы же так пошутили? — тихо спросила она.

— Чего пошутили-то? Можешь выбрать, — криво подмигнул Руджеро. — Кто больше нравится.

— А я могу не выбирать? — прошептала она одними губами.

— Ты готова взять нас всех? — рассмеялся Серафино, и какой же у него мелодичный смех, оказывается!

— А можно?

— А чего нет-то? Не такое плохое завершение похода, — Антонио оглядел их всех. — Знаете, как сделать магический обряд побратимства?